Конституционный суд России рассмотрел жалобы пострадавших от домашнего насилия Юлии Чернигиной и Ольги Балуковой. Ранее бывший партнер Ольги Балуковой был признан виновным в угрозе убийством, а знакомый Юлии Чернигиной виновен в ее истязании. Обоих виновных приговорили к ограничению свободы на один год — они не могли покидать места постоянного проживания с 23:00 до 06:00 и выезжать за пределы Москвы, однако мужчины продолжали преследовать пострадавших в различных местах. В судах женщины требовали запретить осужденным приходить к ним домой и на работу. Суды их требования отклонили.
Балукова и Чернигина подали жалобы о проверке конституционности статьи об ограничении свободы осужденного (Ст. 53 УК РФ ч. 1) в Конституционный суд. Суд соединил оба дела в одно производство. Конституционный суд России постановил, что суды вправе скорректировать наказание в виде ограничения свободы, дополнительно запретив осужденным посещать те места, где живут и работают потерпевшие. В постановлении суда указано: «Исходя из того, что ограничение свободы не предполагает установления осужденному ограничений, позволяющих снизить риск его контакта с потерпевшим, суд может, когда это допускает Уголовный кодекс, для защиты потерпевшего применить более строгое наказание, чем ограничение свободы. Соответственно, возможность установить запрет на посещение мест, где может регулярно находится потерпевший, служит и интересам подсудимого, и гуманизации уголовного наказания при наличии должных механизмов контроля за его соблюдением».
По оценке Конституционного суда, если запрет посещения мест, где может регулярно находиться потерпевший, при необходимости не устанавливается в приговоре, то у потерпевшего может возникнуть психологический дискомфорт и сомнения в личной безопасности.
При этом КС уточнил, что применяемый в оспариваемой норме Уголовного кодекса термин «определенные места», посещение которых запрещено в рамках ограничения свободы, позволяет рассматривать в таком качестве и места, где может регулярно находиться потерпевший, а также определять «разумное расстояние» от них.
Сопровождала заявительниц при рассмотрении жалоб в Конституционном Суде адвокат Валентина Фролова. Адвокаты правозащитного проекта «Травмпункт» оказывали юридическую помощь потерпевшим на национальном уровне. Консорциум женских неправительственных объединений направил в Конституционный суд независимое экспертное заключение, в котором указал, что вид наказания, предусмотренный ст. 53 УК РФ, не является эффективным по делам семейно-бытовом насилии и не соответствует одной из целей наказания — предупреждение совершения новых преступлений. Обращение подготовили юристка Дарьяна Грязнова и адвокат, руководительница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия Мари Давтян.
«Охранные ордера — это один из самых эффективных способов защиты потерпевших от домашнего насилия. У нас в стране их нет, и в ближайшее время они вряд ли будут введены, поэтому данное постановление КС особенно значимо. Оно хотя бы немного покрывает серьезнейший пробел в законодательстве по защите потерпевших. В данной ситуации мы говорим о том, когда потерпевшие уже довели дело до приговора и лицо получило наказание в виде ограничения свободы. При этом законодатель хоть и позволял при назначении ограничения свободы какие-то ограничения накладывать на осужденного, но не позволял разумные ограничения накладывать для будущей защиты потерпевших. И вот этот пробел частично восполнен постановлением КС», — прокомментировала Давтян. По мнению правозащитницы постановление КС не поможет комплексно решать проблемы с защитой прав пострадавшим от домашнего/гендерного насилия, однако в практической работе у защитников будет больше оснований в судебных процессах по делам о домашнем насилии заявлять о том, что если наказание будет назначено в виде ограничения свободы, то суд должен наложить определенные ограничения на посещение осужденным конкретных мест, где он может причинить вред потерпевшей.
Комментарий юристки Дарьяны Грязновой
Это важное Постановление Конституционного Суда РФ, особенно для пострадавших от домашнего насилия. Общепризнанно, что существуют факторы, обуславливающие специфику семейно-бытового насилия и обусловливающие необходимость соответствующей санкции. Исследования показывают, что пострадавшие демонстрируют гораздо большую готовность инициировать формальное судебное разбирательство и участвовать в нём, если они уверены, что система предлагает средства правовой защиты, которые потенциально могут сделать прохождение правовых инстанций стоящим.
То, как статья 53 УК РФ применялась судами до Постановления Конституционного Суда, существенно ограничивало потенциал этой статьи для защиты пострадавших от семейно-бытового насилия. Например, запрещение осужденному не уходить из места постоянного проживания (пребывания) в определенное время суток, не выезжать за пределы территории соответствующего муниципального образования, не посещать места проведения массовых мероприятий никак не влияет на безопасность потерпевшей, находящейся на территории соответствующего муниципального образования. Соответственно, эти ограничения были не в состоянии обеспечить комплексную защиту от повторения и эскалации насилия в отношении потерпевшей.
В своем заключении мы приводили в качестве примера уже существующую более эффективную конструкцию, используемую в ходе предварительного расследования, — это ст. 105.1 Уголовно-процессуального кодекса РФ — запрет определенных действий. Запрет определенных действий — это мера пресечения, которая была включена в УПК РФ в 2018 году. Она предусматривала среди прочего ограничения, необходимые в делах о семейно-бытовом насилии, например, находиться в определенных местах, а также ближе установленного расстояния до определенных объектов, общаться с определенными лицами.
Конституционный Суд в своем сегодняшнем постановлении не признал норму неконституционной, но дал важное толкование. КС указал, что «сама природа наказания допускает возможность учесть в его содержании потребности минимизации рисков потенциально опасного и во всяком случае психологически болезненного для потерпевшего взаимодействия с осужденным, причинившим ему боль, страдания и (или) унижение человеческого достоинства», и что такая возможность должна быть реализована в нормативном регулировании.
КС указал, что под запрет посещать «определенные места» подпадает и возможность устанавливать осужденному запрет посещать места, «в которых может регулярно находится потерпевший (места проживания, работы, учебы и другие подобные по степени значимости места), а также включить в определение этих мест конкретное разумное расстояние от них».
Пробелы, которые есть в Постановлении КС
— КС не пошел дальше и не сказал, что у суда при назначении наказания есть возможность установления такого запрета на места нахождения близких потерпевшего. Но вместе с тем КС отметил, что это не препятствует судам «установить ограничение осужденному на посещение таких мест в связи с тем, что сам потерпевший регулярно в них находится (например, образовательное учреждение, в котором учится ребенок потерпевшего)» — и это очень важно.
⁃ КС не сказал, что это постановление не подразумевает возможность установления запрета на места нахождения близких потерпевшего и на приближение к потерпевшему вне зависимости от его местонахождения. Однако КС указал, что «Федеральный законодатель при этом не лишен возможности конкретизировать или дополнить содержание ограничения свободы с учетом задачи обеспечения и превентивной защиты прав потерпевших в части минимизации объективно обоснованных рисков продолжения (повторения) противоправных или фактически психотравмирующих действий со стороны осужденного». И мы надеемся, что федеральный законодатель это сделает с целью совершенствований регулирование ограничения свободы.