fbpx

Адвокат Анастасия Тюняева: «Насильник чувствует себя героем»

В Российском уголовном праве изнасилование, как и насильственные действия сексуального характера определяются на основании применения насилия или использования беспомощного состояния пострадавшей.Термин «согласие» в контексте таких преступлений в законодательстве отсутствует. В России на потерпевшую фактически возлагается обязанность сопротивляться при совершении в отношении нее изнасилования, а на практике физические повреждения являются обязательными доказательствами по делу.

Адвокат Анастасия Тюнеяева ведет несколько дел «Центра защиты пострадавших от домашнего насилия» о сексуальном насилии, в том числе и в отношении детей. Мы поговорили с ней о том, как ведется следствие в делах об изнасиловании, почему жертвы влюбляются в своих насильников, о правилах работы с пострадавшими и о том, почему иногда  важно идти до конца. 

— В вашей адвокатской практике были дела связанные с сексуализированным  насилием. Людям, которые никогда не сталкивались с такими историями, сложно осознать, что кто-то насилует  своих детей. Какие это истории?  

Когда я только начала работать по этим категориям дел, я была удивлена насколько часто совершаются  такие преступления. А ведь о них очень мало говорят : ни в интернете, ни тем более в семьях. В моей практике были дела, как и по посягательствам на половую неприкосновенность несовершеннолетних, так и изнасилования. С грустью приходится констатировать, что многие из них совершаются близкими людьми или родственниками. Были дела, где отец в отношении своих детей- мальчика трех лет и девочки семи лет осуществлял, как трактует у нас УПК (уголовно-процессуальный кодекс) «иные действия сексуального характера». Он называл это игрой. Вообще, это распространенная трактовка сексуальных действий, которая используется особенно для детей. Насильник или агрессор таким способом пытается расположить к себе ребенка, показывая ему, что в этой «игре» нет ничего особенного и плохого. Что эта «игра» считается «нормой» и все взрослые в нее играют. Кто- то называл такие игры «забава». Но по факту — это осуществление насильником оральных поступательных движений в отношении половых органов ребенка. Кстати, по этому делу насильник так и не понес уголовной ответственности из — за того, что следствие не нашло в его действиях «состава преступления», хотя привлекался он по двум эпизодам с хорошей доказательной базой.

— Получается, что пострадавшие дети подвергались продуманной психологической обработке со стороны агрессоров?

Конечно. В другом случае растлитель называл это «благодарность», еще в одном- «обучающими видео». По факту это была демонстрация ребенку взрослой порнографии и просьба повторить подобное на насильнике — например, его оральное удовлетворение, то есть сделать папе, отчиму или просто сожителю «кое — что приятное», за что он сделает «приятное» ребенку в ответ например, разрешит поиграть в компьютер подольше, чем разрешает мама, или купит конфеты и одежду. Было дело, где сожитель матери ребенка развращал девочку путем поиска у нее эрогенных зон и достижения ею тем самым удовольствия — девочке только исполнилось 12 лет, параллельно все это сопровождалось отправлением картинок порнографического содержания. Кейс интересен тем, что ребенок впоследствии влюбился в своего насильника, в том числе из — за ложного «чувства заботы» о ней, так как насильник покупал ей одежду, подарки и сладости.

—Изнасилование всегда сопряжено с физическим насилием?

Самое жестокое по своему исполнению, на мой взгляд, было дело об изнасиловании 14- летней девочки четырьмя ее близкими друзьями. Всем парням было примерно от 15-ти  до 17-ти  лет. Все произошло в квартире в ночь празднования нового года. На вечеринке присутствовали алкоголь и наркотики. В середине ночи, когда все находились в состоянии опьянения, ребята решили поглумиться над девочкой, изнасиловав ее группой лиц по очереди все способами: орально, анально, вагинально. После того, как они удовлетворили свои потребности по несколько раз каждый, они предложили ей сделать выбор: или они продолжают делать с ней подобное дальше, или она орально удовлетворяет каждого по несколько раз и они ее отпускают. Самое страшное в этой истории, что это все сопровождалось применение насилия, удержанием за руки и ноги, демонстрацией своих половых органов сопряженное с применением физической силы в целях орального удовлетворения и фиксированием на аудиозапись происходящего. Потом эта запись использовалась, как «хвастовство» о проделанном перед знакомыми в социальной сети. Страшно, что в такой ситуации может оказаться любой несовершеннолетний ребенок, страшно, что родители никогда не узнают, что может произойти на подобных вечеринках и с кем на самом — то деле общается ребенок, страшно, что нет мер, которые 100% помогут уберечь ребенка от такого. Можно проводить беседы с ним, можно интересоваться и изучать его друзей, из каких они семей, какие у них увлечения, но подростки не глупы, и ради чувства «взрослости», симпатии, новых эмоций и признания в коллективе они могут придумать много уловок и родители никогда о них не узнают. 

Как адвокат вы сталкивались с предвзятым отношением к пострадавшей со стороны следствия? 

 Конечно, это предвзятое отношение сплошь и рядом. «Сама виновата, сама спровоцировала, самой захотелось, была не против» — это уже классика ответов следователей и оперативных сотрудников. Ситуация, что муж может изнасиловать свою жену в принципе не может существовать, по версии органов обвинительной системы. Например, у меня был случай, когда 14 — летняя девочка познакомилась с 49 — летний мужчиной по переписке в социальной сети. Он расположил ее к себе путем демонстрации заботливого отношения к ней, делал ей подарки, катал на машине и внушал ей, что он самый дорогой для нее человек, по сравнению с мамой. То есть, другими словами, пытался завладеть ее разумом и эмоциями. Плата была — неоднократный развращенный половой контакт в машине и угроза распространения фото полового контакта знакомым в социальной сети. Когда мы пришли к следователю и сообщили о происходящем, он испытал глубокое удивление от количества произошедших половых актов. Их было около 30. «Вы точно уверены, что она этого не хотела сама?» — говорил он. Я понимала, что такой вариант развития событий был самым предсказуемым, поэтому мы были готовы к этому. Тогда я распечатала несколько статей о «психологии поведения педофилов» и ходила раздавала их по следственному комитету, в том числе оперативным сотрудникам. 

—Чем закончилось это дело?

В этом деле нам повезло со следователем, и мы добились возбуждения уголовного дела по п. а ч. 3 ст. 131 и п. а ч. 3 ст. 132 УК РФ (изнасилование и насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего лица). Сейчас дело на стадии предварительного следствия, проведена психолого — сексолого — психиатрическая экспертиза потерпевшей. Ждем результатов.

—На службу в правоохранительные органы приходит много молодых людей, казалось бы, что их уровень понимания этих чувствительных проблем должен быть выше, но на практике они продолжают работать с теми же устоявшимися стереотипами в отношении пострадавших. Почему?

Я долго размышляла над тем, с чем это может быть связано. Почему эта предвзятость настолько укоренилась в их сознании. Почему первый вопрос задают потерпевшей: «Почему она это сделала?», а не обвиняемому: «Почему он это сделал с ребенком?». Я думаю, что если откинуть морально — нравственные качества каждого из сотрудников, здесь присутствует некоторый «сбой» в самой системе. Психологическая сторона произошедшего, а именно исследование вопроса «почему жертва поступала так, а не иначе» не учитывается. Есть объективная сторона и субъективная. Есть факты (что было совершено то или иное деяние) и есть внутреннее психическое  отношение жертвы к этим действиям, которые в данном конкретном примере рассматривались, как «умышленные». Также не стоит забывать о том, что у представителей обвинительной системы сложилась некоторая «профессиональная деформация» к обращениям, связанных с насильственными преступлениями. Зачастую это случается из — за ложных доносов, с целью напугать или отомстить своему обидчику. В связи с этим, формируется некоторый «скептицизм» к такого рода заявлениям. Кроме того, может «наругать»  начальство, если уголовное дело возбуждено со слабой доказательной базой.

—В чем вы могли бы отметить несовершенство законодательства при рассмотрении дел об изнасиловании или попытке изнасилования?

Насильственные преступления будут всегда. Невозможно их полностью искоренить. Мы можем только воздействовать на насильников путем их запугивания. На мой взгляд, санкции предусмотренные в УК РФ за некоторые насильственные составы, очень малы. Например, за изнасилование с применением физической силы или использованием беспомощного состояния потерпевшего санкция составляет от трех до шести лет. Как можно приравнять три года лишения свободы к пожизненной травматизации потерпевшего? Или например, развращение лиц в возрасте 14 и 15 лет, лицом старше 18 лет является преступлением небольшой тяжести, то есть наказание за которое составляет до трех лет лишения свободы. Разве такие санкции могут остановить насильника и заставить его задуматься о том, стоит ли так поступать или нет? Мне очевидно, что нет. Проблему насилия многие обходят стороной, о ней «стесняются» говорить. Я считаю, что внутри следственной системы должны приниматься методички или приказы, которые разъясняют им методику работы с пострадавшими. Особенно с малолетними детьми. Мне приходилось наблюдать, когда следователь допрашивая ребенка, девочку пяти лет, не знал с какой стороны подойти и как найти контакт с ребенком, чтобы он начал говорить о произошедшем. И это действительно насущная проблема, так как на выходе мы получаем отказ в возбуждении уголовного дела из — за отсутствия события или состава преступления. А всего — то надо было найти правильный подход к ребенку. 

—Есть ли сейчас возможность у пострадавшей/го право защищаться от сексуализированного насилия и не боятся, что ее/его посадят. Самооборона у нас часто трактуется как преступление.

Право защищаться есть у любого пострадавшего. Вопрос лишь в том, что за случай и «на кого заявитель попадется», обращаясь за помощью. А если точнее, то какой состав преступления следователь усмотрит в том или иной заявлении о совершении преступления. Сложно однозначно сказать, помогут ли тебе точно или нет. Мне искренне хочется верить, что пострадавших от сексуального насилия услышат и поверят им, но практика, к сожалению, говорит об обратном. Могут высмеять, не поверить или просто сделать так, чтобы ты ушел и не приходил больше, потому что «не хочется возбуждать уголовное дело из — за маленькой доказательной базы». Вдруг обвинительный приговор не устоит в суде. Это же будет крах, это «ошибка всей системы». Но я точно уверена в том, что надо говорить об этих преступлениях, надо обращаться и не бояться возбуждать по ним уголовные дела. В этой связи хочется посоветовать потерпевшим заручиться поддержкой адвоката перед тем, как идти писать заявление о возбуждении уголовного дела, потому что, особенно первые показания очень важны и необходимо проследить, чтобы все было изложено в правильной последовательности. А в стрессовой ситуации любой человек, находясь один на один со следователем, что — нибудь важное, да упустит. 

—Почему на ваш взгляд женщины часто забирают заявления об изнасилованиях?

Причин много. Например, не хотят огласки, так как стыдно, что случилось это именно с ними. Это, на мой взгляд, самый главный парадокс. Насильник совершил преступление и чувствует себя героем, а жертва пострадала и винит себя за это, начинает копаться в своих мыслях и находить оправдания такому поступку. Или из- за угроз, которые поступают к ней от насильника, в том числе распространить какой — либо компрометирующий материал. Или боязнь быть непонятыми и высмеянными в полиции. Представьте себе, какой стресс испытывает жертва, когда приходит в полицию, так еще надо рассказать кто, куда, когда и сколько раз. Не каждый на такое осмелится. Продолжать можно долго. Но, опять повторюсь, ни в коем случае нельзя молчать об этом. Пусть будет тяжело и неприятно об этом говорить, но это надо делать. Если не для себя, то хотя бы для предотвращения последующих рецидивов.

— Часто ли бывает необходима работа с психологом для ваших доверительниц? 

 Я считаю, что работа с психолог не то что часто нужна, а нужна обязательна и во всех случаях. Я всегда своим доверителям советую обратиться к психологам. Особенно, если потерпевший несовершеннолетнее лицо. Это, как минимум, поможет ему избежать лишнего присутствия в судебной заседании (если в заключении психолога будет отражено, что «его участие в судебном заседании может оказать негативное воздействие на его психологическое состояние»), а, как максимум, — поможет пережить и снизить последствия произошедшего на дальнейшую жизнь потерпевшего. 

—В чем специфика ведения подобных дел для адвоката?

Если говорить о специфике работы по таким делам, то я придерживаюсь некоторых «правил» работы по ним. Вот самые главные из них. Первое — никогда нельзя осуждать и удивляться тому, что произошло. Ваше отношение к событиям не должно поражать вас какими — либо факторами, даже если преступление было совершено в жестокой форме. Доверитель должен чувствовать поддержку от адвоката и искреннее желание помочь ему. Второе — необходимо разъяснить доверителю, что после подачи заявления о возбуждении уголовного дела, — пути назад нет. Придется собрать всю волю в кулак, настроиться и вместе пройти этот долгий и непростой путь, пережив многочисленные допросы, очные ставки, неудобные и неприятные вопросы адвоката обвиняемого. Третье — я прошу своих доверителей, особенно, если это несовершеннолетние, изложить картину произошедшего на бумаге, как можно подробнее. В большинстве случаев, дети стесняются и бояться говорить о деталях преступления в присутствии родителей. Если насильственных эпизодов было много, со временем, какими бы они страшными не были, последовательность действий забывается. В таких случаях, я использую, для подготовки  несовершеннолетних, некоторую «лечебную визуализацию» произошедшего. Мы садимся с ним вместе (желательно без присутствия родителей) и визуализируем последовательность действий совершаемых насильником в тот момент, путем рисования картинок и схем, придавая им смешной, иногда даже «высмеивающий насильника» окрас. Это меняет отношение ребенка к тому, что с ним произошло. Он начинает говорить об этом с легкостью, представляя у себя в голове смешные картинки. А адвокату это дает уверенность в последовательности изложения картины преступления. 

—В какой стране на ваш взгляд наиболее близко к совершенству законодательство, регламентирующее сферу сексуальных отношений: возраст согласия, четкое согласие на секс, жесткое наказание за изнасилование или попытку изнасилования. 

Сложно сказать, в какой стране законодательство наиболее близко к совершенству. Оно в принципе нигде не совершенно. Например, если мы возьмем КНР, то за изнасилование обвиняемый может понести наказание в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни. В США за то же деяние обвиняемый получит от 3 до 7 лет лишения свободы. Однако, наряду с этим, его пожизненно внесут в список лиц, которые были осуждены за насильственные преступления. Этот список может посмотреть любой гражданин любой штата. Это сделано для того, чтобы люди были информированы о том, стоит ли им переезжать в тот штат, где проживает осужденный. А для осужденного это клеймо на всю жизнь. Я считаю, что нельзя судить о совершенстве законодательства в отрыве от исторического развития той или иной страны. В каждой стране свой порядок и «чистота»  расследования преступления. Одно могу сказать точно, что санкция за изнасилование должна «пугать» преступника, иначе, нет смысла ее устанавливать. 

Беседовала Софья Русова
Фото из личного архива Анастасии Тюняевой

 

Поделиться:

Share on twitter
Share on vk
Share on odnoklassniki
Share on telegram
Share on whatsapp
Подписаться Закрыть
Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая использовать этот сайт, вы соглашаетесь с использованием cookie-файлов.
Принять