fbpx

«Пинг-понг и бег по кругу»: интервью с адвокатом Галиной Ибряновой

Адвокат Галина Ибрянова больше десяти лет занимается защитой прав женщин и детей. В 2017 году она стала координаторкой Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских НПО по Северо-Западному федеральному округу. О том, почему работа с проблемой домашнего насилия из года в год происходит в одностороннем движении, какую роль играет качественное расследование и правильно зафиксированные доказательства и почему в некоторых ситуациях единственный выход оградиться от насилия – это лишение родительских прав читайте в нашем интервью. 

Галина Ибрянова
  • 14 декабря ЕСПЧ вынес пилотное постановление по жалобе четырех женщин, в разное время пострадавших от домашнего насилия и бездействия властей. Помимо денежной компенсации Россия как государство должна теперь начать обеспечивать право женщин на защиту от насилия. Какие системные проблемы в работе с делами о домашнем насилии вы видите? 

Многие мои коллеги прилагают массу усилий чтобы бороться с проблемой домашнего насилия и это очень мотивирует, когда осознаешь, как много всего сделано. Но когда мы, адвокаты и правозащитники, выходим в «поле» – работаем с правоохранительными органами, судами, экспертами, мы понимаем, как много еще предстоит сделать. Пожалуй одно из самых сложных направлений – это необходимая оборона, когда женщина из потерпевшей превращается в обвиняемую. 

Удобная обвиняемая 

  • Как полиция подходит к ведению и расследованию подобных дел? 

Правоохранительные органы категорически не хотят видеть такое явление как домашнее насилие, а если речь идет о необходимой обороне, они даже не хотят отрабатывать версию о том, что женщина была вынуждена спасать свою жизнь. Несмотря на то, что во всех делах, с которыми нам приходилось работать, многие женщины имели серьезные телесные повреждения, им элементарно не оказывалась медицинская помощь, побои и травмы не фиксировались должным образом. Если полиция их и отвозила в медицинское учреждение, то скорее только для того, чтобы обезопасить себя, зафиксировать что эти повреждения были причинены ей до её задержания. Иногда следователи пишут рапорт о выделении в отдельное производство  материалов по факту наличия у женщин телесных повреждений, но исходя из практики могу сказать, что это, как правило, ничем не заканчивается. 

  • Это связано с нежеланием заниматься расследованием? 

Такая женщина очень удобная обвиняемая – сама вызвала полицию, сама оказывала   первую помощь, все рассказывает, ни от чего не отказывается. И дальше абсолютно не исследуются обстоятельства жизни обвиняемой или погибшего/потерпевшего, никто не задает вопрос о том, что привело к этим событиям. 

Даже в допросе прослеживается, что никакие обстоятельства жизни женщины не учитывается, проще говоря просто собирается вся фактура, которую можно использовать против обвиняемой. В таких делах прослеживается явный обвинительный уклон следствия, которое избрало удобную версию и не хочет вдаваться в подробности того, что привело к этому событию. Следователи, в дальнейшем и суды,рассматривают только день самого происшествия и при этом не принимают во внимание то, что этому предшествовала длительная  ситуация домашнего насилия, побои, угрозы, психологическое насилие. 

По правилам уголовного процесса и криминалистики, следователь должен отработать все возникшие в процессе расследования версии. Верховный суд РФ указал, что вынести обвинительный приговор можно только в том, случае когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены. И даже признание подсудимой своей вины, если оно не подтверждено другими доказательствами, не может служить основанием для постановления обвинительного приговора. Но эти требования, часто игнорируются органами предварительного расследования. Следствию это неудобно, для нескольких версий необходимо проводить определенную работу, допрашивать свидетелей, которые могут подтвердить, что обвиняемая подвергалась насилию и существовала угроза её жизни или здоровью. 

  • На ваш взгляд подобный подход правоохранительных органов связан с их загруженностью? Или с неумением и нежеланием заниматься расследованием в делах о домашнем насилии ? 

Тут все вместе. Но я бы не стала списывать все на загруженность – все загружены, загружены врачи в поликлинике, но они от этого не должны плохо лечить, загружены хирурги в операционных, но они же не должны как попало делать операции. Тут и нежелание, и нехватка времени, и уже сложившиеся стереотипы и методы расследования. Просто должны существовать определенные стандарты и требования к работе правоохранительных органов, но  они не прослеживаются в этих делах. Сейчас есть определенный набор действий и алгоритмов при проведении расследования, который уже устоялся,  которому следовали много лет и поменять эти подходы никто не хочет. Есть определенные методики расследования уголовных дел, разработанные Следственным комитетом или МВД. И если бы они пересмотрели старые методики и разработали алгоритм действий в тех ситуациях, когда такая обвиняемая или обвиняемый имеют телесные повреждения, то это могло бы повлиять и на исследование вопроса о необходимой обороне в целом. 

Адвокатская боль

  • Последнее время было несколько эпизодов, когда пострадавшая рассказала, что не может зафиксировать побои. Как это правильно делать? 

Этим должны заниматься правоохранительные органы – как только поступило заявление в полицию они должны направить на медицинскую экспертизу. Такая экспертиза  может быть назначена  до возбуждения уголовного дела. Часто мы слышим от правоохранителей, что пока не возбуждено уголовное дело «мы не можем назначить экспертизу», но это неправда. В УПК РФ четко прописано, что в рамках проверки, может быть назначена экспертиза. На мой же взгляд она должна быть назначена обязательно. 

  • Потерпевшая должна требовать ее назначить? 

По закону, сотрудник полиции, который ведет проверку по заявлению потерпевшей, сам должен принять такое решение и направить её в бюро судебной экспертизы для прохождения судебно-медицинской экспертизы, вне зависимости от того просила ли об этом потерпевшая.

Но в сложившихся условиях, мы рекомендуем потерпевшей при обращении в полицию с заявлением о совершении в отношении неё преступления или административного правонарушения при побоях сразу написать о том , что она просит направить её на судебно-медицинскую экспертизу. Как правило, этого не происходит потому что сотрудники полиции долго получают медицинскую документацию из поликлиники или травмпункта и даже в наших случаях, когда мы уже работаем с женщиной и предоставляем в полицию копии медицинских документов – их не устраивает заверенная медучреждением копия этих документов и они ждут оригиналы. Проходит время, следы телесных повреждений на теле потерпевшей исчезают,  

 экспертиза проводится уже только по медицинским документам, предоставленным полицией,  так как эксперты уже не могут увидеть и оценить тех телесных повреждений, которые были у пострадавшей. Очень часто в медицинских документах отражены не все телесные повреждения, либо они описаны некорректно, либо информация предоставлена не в полном объеме, в связи с чем эксперты не могут дать однозначный ответ о том, что такие повреждения произошли в результате побоев нанесенных обидчиком. Такая ситуация, когда мы не можем помочь потерпевшей из-за того что кто-то сделал свою работу некачественно — наша адвокатская боль.

  • Какие неточности могут быть в медицинских документах? 

Например, могут быть указаны множественные гематомы.  Не все гематомы видны невооруженным глазом, часто при гематомах мягких тканей, такой диагноз может быть установлен на основании ультразвукового исследования.  А доктор вместо того, чтобы написать кровоподтеки, написал «множественные гематомы». Если это кровоподтеки, в медицинских документах зачастую отсутствует их подробное описание: цвет, размер, локализация. И потом, когда дело возбуждается, либо когда полицейские направляют медицинские документы на экспертизу, эксперт пишет, что «недостаточно данных и мы не можем установить механизм и давность причинения данных телесных повреждений и степень вреда здоровью». Без подробного описания всех травм, телесных повреждений сложно провести экспертизу по медицинским документам. При этом, на судмедэкспертизу или медицинское освидетельствование должны направить сразу же, как только появилась потерпевшая со следами побоев. Важно правильно описать, установить давность, механизм нанесения этих травм. Я могу предположить почему правоохранители так делают – чаще всего в момент, когда потерпевшая обращается в полицию, у нее еще не будет тех исследований, которые должны быть произведены комплексно. Например, после первичного обращения она может продолжать  лечиться. В этой ситуации полицейскому придется назначать повторную экспертизу. Все это нужно для того, чтобы установить – был ли причинен более тяжкий вред здоровью, чем было установлен изначально. 

  • Травмпункт должен принимать любого человека, который до него дойдет? 

Медицинскую помощь обязаны оказать везде. Особенно, если состояние критическое. Часто человек самостоятельно не может  оценить насколько оно критическое. оно или нет. Он испытывает болевые ощущения, возможно у него перелом, но он может находиться в состоянии шока и не понимать насколько все серьезно. Бывает так, что потерпевшая зарегистрирована в одном месте, а фактически проживает в другом, где и была избита обидчиком.  У неё просто не будет возможности ехать через весь город или в другой населенный пункт для того чтобы получить медицинскую помощь. В травмпункте обязаны принять по месту обращения, потому что это экстренная помощь, это не плановое лечение. Как я уже сказала, очень часто в стрессовой ситуации человек не может адекватно оценить свое состояние и опасность тех травм, которые у него имеются, поэтому при малейшем сомнении, что пострадавшая может самостоятельно, без посторонней помощи добраться до ближайшего медицинского учреждения, мы рекомендуем вызвать скорую помощь.  

  • Стоит ли фиксировать телесные повреждения самому и делать фотографии? Будут ли они доказательством в суде? 

Это фиксировать надо, но сами по себе фотографии скорее всего не будут приняты судом как доказательство. А эксперт не установит по фотографиям какой вред был причинен здоровью, для этого нужны медицинские документы. Но для чего это нужно фотографировать телесные повреждения, исходя их практики? Часто в медицинских документах мы видим неразборчивые записи врачей, либо доктор не отразил какое-то повреждение. В этом случае у нас есть возможность вызвать врача в качестве свидетеля, представить ему эти фотографии и задать вопрос: видел ли он эти повреждения и почему они не отражены в медицинском документе?

«Только лишив родительских прав можно остановить эти циклы насилия по отношению и к ребенку и к матери»

  • Вы автор брошюры «Споры о детях». В Санкт-Петербурге недавно произошла ситуация, когда бывший муж избил на улице женщину и в очередной раз похитил их общего маленького ребенка. Как поступать, когда один из родителей регулярно похищает ребенка?

Да, у нас есть такие дела. Но к сожалению, у нас нет реальных механизмов противодействия этому, хотя есть минимальный набор некоторых статей, по которым можно привлечь нарушителя. Например, статья 330 УК РФ – самоуправство. Но чтобы кардинально решить проблему, в подобных ситуациях нужно добиваться лишения родительских прав, ведь нарушено право не только женщины и матери, но и ребенка. Тут нужно обращать внимание правоохранителей, комиссии по делам несовершеннолетних, на то, что прежде всего нарушаются права ребенка на общение с матерью. Нужно говорить о том, что если еще и мать была избита, то это нанесение психологической травмы ребенка и жестокое обращение с ним. У нас почему-то принято считать, что жестокое обращение с ребенком это только акты физического насилия в отношении самого ребенка, хотя существует еще и психологическое насилие. Только лишив родительских прав, можно остановить эти циклы насилия по отношению и к ребенку и к матери. У меня есть на сопровождении дела, в которых похищение ребенка отцом происходило неоднократно. В таких ситуациях жизнь ребенка и матери превращается в ад. Это происходит безнаказанно потому, что как правило агрессоры не получают никакого адекватного ответа, они не претерпевают никаких негативных последствий за свои поступки, их не привлекают к ответственности ни в правоохранительных органах, ни в суде. 

  • Почему у нас по этой категории дел не заводят дела о похищении, тем более когда в этом участвует группа лиц, похищение происходит при свидетелях?

Я бы также говорила об этой статье, но если традиционно рассматривать состав такого преступления, то похищение – это захват, перемещение и удержание человека вопреки его воли. У нас родители ответственны за детей и  до определенного возраста принимают за них  решения о том, где они должны проживать, в какой детский сад или школу ходить. Пока один из родителей не лишен родительских прав, родители должны решать все эти вопросы совместно, а в случае не достижения согласия – в судебном порядке.  Видимо поэтому наша правоохранительная система не хочет рассматривать это как системную проблему и считает это частным, гражданским делом. Согласно Конвенции о правах ребенка, ребенок имеет право выражать свое мнение с того возраста, когда он может сформулировать свои мысли, а согласно российскому законодательству, обязательному учету подлежит мнение ребенка достигшего десятилетнего возраста. В России правоохранители считают, что до этого возраста родители принимают решения за ребенка – где ему и с кем жить, если это не определено судом. Если папа не лишен родительских прав, «решайте это в семье», говорят нам правоохранители. На мой же взгляд, если решением суда определено где должен проживать ребенок, но он был  силой отобран отцом у матери – то тут есть все основания для возбуждения уголовного дела. 

Экономическое насилие 

  • Серия вебинаров, организованная Консорциумом про взыскание алиментов вызвала большой интерес и собрала среди участников большое количество юристов. Можно ли считать формой экономического насилия и давления на женщину невыплату алиментов?

Конечно. Я считаю, что это экономическое насилие, потому что это ставит в уязвимое положение не только ребенка, но и женщину, которая вынуждена искать вторую работу, изыскивать финансы для содержания ребенка, часто отказывая себе в необходимом. В то же время, неплательщик алиментов живет в свое удовольствие, не задумываясь над тем что сегодня будет есть его ребенок и на какие средства купить ему лекарства, если он заболел. Очень часто процедура выплаты алиментов связана с манипуляциями, когда бывший партнер начинает ставить условия – порой совершенно невыполнимые и необоснованные. Источником манипуляций часто служат имущественные споры, когда семья распадается. А в когда-то общем жилье остается тот, кто сильнее. Женщина уходит с ребенком, снимает квартиру – ей нечем платить за съемное жилье, нечем платить за обучение, лечение ребенка и не хватает денег на проживание, а мужчина начинает шантажировать, что если она не согласится на его условия раздела имущества  – он платить алименты не будет.  Также, часто мужчины угрожают тем, что если женщина не согласится на минимальный размер алиментов, которые он сам «назначает», он скроет свой доход, оформится на низкооплачиваемую работу и будет платить алименты в мизерном размере. 

Конечно бывают случаи злоупотребления и со стороны женщин, но этих случаев в десятки раз меньше. И я сейчас рассказываю о тех делах, с которыми мы работаем, а в этих ситуациях к сожалению подавляющее большинство нарушения обязательств по содержанию детей происходит со стороны отцов.

  • Из вашей практики, судебные приставы ищут должника? 

Пока положительных изменений не замечаю в этом направлении. Это все так же сложно, муторно и долго. Часто по тем номерам, которые указаны как рабочие контакты, приставы не берут трубки, записаться на личный прием долгое время было невозможно из-за ограничительных мер, а если должник еще  и живет в другом регионе или населенном пункте, то это задача просто нерешаемая. Потому что если ты не будешь ходить на прием к приставу, если не будешь требовать просить и жаловаться, то ничего происходить не будет. Не утверждаю это про всех приставов, но очень часто это складывается так.

Одностороннее движение 

  • Почему, несмотря на очевидный запрос со стороны общества и понимания социального вреда от домашнего насилия, работать по этой категории дел адвокатам остается все также сложно? 

С одной стороны, сейчас немало помогающих и вовлеченных специалистов, а чувствительность к этой теме повышается. В то же время в правоохранительных органах, а также в судейском корпусе эту проблему видеть не хотят. Мы сталкиваемся с тем, что работа с проблемой домашнего насилия проходит в одностороннем порядке. Отсутствие в правовом поле самого понятия домашнего насилия лишает наших подзащитных и потерпевших возможности защищать свои права. Мне очень часто приходится обжаловать бездействие сотрудников правоохранительных органов, но уже на этом этапе мы сталкиваемся с такой проблемой как неэффективная процедура обжалования бездействия сотрудников полиции и следователей. Эта процедура напоминает пинг-понг, когда мы обжалуем бездействие сотрудника полиции или следователя в суде, а суд прекращает производство по делу потому что прокуратура за день до заседания отменила постановление об отказе в возбуждении дела. После отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, сотрудники полиции снова отказывают в возбуждении уголовного дела, практически скопировав предыдущее, отмененное постановление. И через месяц или через несколько дней мы получаем такое же постановление об отказе в возбуждении дела. Иногда мы даже не можем добиться получения сведений по рассмотрению сообщения о правонарушении – нас не информируют, не связываются ни с пострадавшей, ни с ее адвокатом. И этот бег по кругу может продолжаться до тех пор, пока не истекут сроки привлечения обидчика к ответственности.

  • С каким запросам к вам обращались за последнее время? 

Это дела об алиментах, преследования со стороны бывших партнеров и мужей, побои. 

Напомним, если вы оказались в ситуации домашнего насилия, вы можете обратиться в Центр защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме через форму на сайте или если вы проживаете в Северо-Западном федеральном округу можно также отправить обращение через почту north@wcons.net

Проект “Центр защиты пострадавших от домашнего насилия” реализуется с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

Беседовала Софья Русова

Поделиться:

Share on twitter
Share on vk
Share on odnoklassniki
Share on telegram
Share on whatsapp
Подписаться Закрыть
Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая использовать этот сайт, вы соглашаетесь с использованием cookie-файлов.
Принять