Согласно данным Росстата, в 2022 году в России 4 583 несовершеннолетних ребенка вступили в брак, 4059 девочек и 524 мальчика. При этом возраст жениха в подобных браках значительно выше возраста несовершеннолетней невесты, тогда как мальчики женятся преимущественно на ровесницах.
Эксперты уверены, что это лишь часть статистики; реальная цифра может быть в разы больше за счет культурных особенностей, обычаев разных народов страны и отсутствии данных о фактически брачных отношениях, которые не регистрируются официально. Мировая статистика показывает, что проблема ранних браков носит глобальный характер, а в уязвимом положении оказываются в первую очередь девочки: более 650 млн живущих сейчас женщин вышли замуж до 18 лет. Многим из них не было и 15 лет, часть из них стали женами в девяти- и десятилетнем возрасте насильно. О том, кто и как становится малолетними женами в России и мире и что с этим делать, читайте в нашем материале.
Система не защищает от принуждения к браку
В январе в российские СМИ попали сразу две громких истории, которые вызвали широкое обсуждение и негодование в социальных сетях. В Подмосковье силовики возбудили уголовное дело в отношении 39-летнего мужчины, женатого на 16-летней девушке. Мужчину зовут Абдуллах, по происхождению он сириец, получил гражданство РФ и заключил брак с Аминой (имя изменено), когда ей было 14, а ему 37. Пара поженилась в Сирии и переехала в Россию. В 15 лет Амина родила первого ребенка, и сейчас беременна вторым. Абдуллаху же грозит до четырех лет лишения свободы за «половое сношение и иные действиях сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста» (ч. 1 ст. 134 УК РФ). Но вероятнее всего, дело будет закрыто.
Юристы Центра защиты пострадавших от домашнего насилия отмечают, что регистрация брака нередко служит для совершеннолетнего мужчины, вступившего в отношения с девочкой до 16-ти лет, возможностью уйти от уголовной ответственности. «Действующим уголовным законодательством предусмотрена ответственность по статье «Половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста», однако в примечании к данной статье указано, что «лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное частью первой настоящей статьи, освобождается судом от наказания, если будет установлено, что это лицо и совершенное им преступление перестали быть общественно опасными в связи со вступлением в брак с потерпевшей (потерпевшим)». Переводим на простой язык: если зарегистрировать брак с девочкой в ЗАГСе, то состава преступления нет, лицо, совершившее преступление, остается безнаказанным», – комментируют юристы. При этом правозащитники отмечают, что согласиться на подобный брак девочка может под давлением родственников, так как в этом возрасте продолжает оставаться финансово и психологически уязвимой.
Другой случай произошел в Астрахани. На цыганской свадьбе «женихом» стал восьмилетний мальчик, а «невестой» – тринадцатилетняя девочка. Эта история вызвала широкий общественный резонанс. Видео с торжества быстро разошлось в социальных сетях. Как выяснилось позже, свадьба прошла еще летом, а видео внезапно набрало популярность только сейчас. В ответ на общественный резонанс астраханские правоохранительные органы провели проверку обстоятельств этого свадебного ритуала. По результатам расследования, проведенного УМВД России по Астрахани, выяснилось, что мероприятие носило исключительно символический характер и не являлось официальной регистрацией брака. Цыганские свадьбы между детьми не редкость и периодически попадают в поле зрения СМИ, однако после непродолжительного общественного обсуждения о том, что национальные традиции не должны быть выше закона, подобные истории повторяются снова и снова.
СМИ также рассказывали историю 15-летней Юли, которая сбежала из Кургана в Тюмень и три месяца жила в таборе, где вышла замуж и забеременела от ровесника. За ней приезжали родители, полиция и представители ПДН. Случился скандал, и родители согласились оставить дочь в Тюмени – на условиях, что Юля продолжит учиться в школе. Свадьбу сыграли быстро, а затем новые родственники Юли сломали ее сим-карту, не пускали мыться в бане (для этого муж возил девушку в город раз в неделю), не давали общаться с родителями, не выпускали из дома, не разрешали поехать в Тюмень – сказали, что можно будет уехать только через два года или когда родит двух-трех детей. В начале ноября с матерью Юли связались силовики, предложили написать заявление о пропаже дочери и затем передали ее родителям. Сейчас Юля живет в Тюмени и готовится рожать. Мать Юли рассказала журналистам, что ей каждый день звонят из табора и угрожают приехать, чтобы забрать Юлю и ребенка.
Адвокат из Нижнего Новгорода Айри Илау, специализирующаяся на делах о домашнем насилии, отмечает, что согласно Семейному кодексу РФ, брачный возраст в России наступает в 18 лет. При наличии уважительных причин (чаще всего речь о беременности) планку снижают до 16 или 14 лет. «В виде исключения с учетом особых обстоятельств» кодекс позволяет регионам вводить свои условия: например, в Московской, Тюменской и Нижегородской областях можно официально оформить союз с 14-летнего возраста. «В соответствии со статьей 72 Конституции РФ и части 2 статьи 13 Семейного кодекса РФ с учетом национальных и культурных особенностей порядок и условия заключения ранних браков каждый регион определяет самостоятельно, и это любые ситуации, оправдывающие принятия решения о снижении брачного возраста (беременность, рождение ребенка, фактически сложившиеся брачные отношения, призыв в армию, социальное неблагополучие, непосредственная угроза жизни одной из сторон). Что законодатель понимает под «иными обстоятельствами, признанными особыми для разрешения вступления в брак лицам, не достигшим возраста 16-ти лет»? Этот оборот имеет оценочный характер, что дает чрезмерную свободу правоприменения. Или, например, “непосредственная угроза жизни одной из сторон” также не конкретизируется. Регистрация брака взрослого мужчины с 15-летней девочкой, так как мужчине грозит опасность, вряд ли может быть уважительной», – комментирует адвокат.
По мнению защитницы, в России необходимо ввести уголовную ответственность за принуждение к вступлению в брак не достигших 18-ти лет. «Сегодня нет системы, которая защищала бы несовершеннолетнего в ситуации, когда на него оказывают давление и принуждают к браку. В крайне уязвимом положении оказываются девочки, особенно в ситуации беременности, когда единственным правильным выходом родственники считают женитьбу. В подобной ситуации девочке необходима психологическая и правовая помощь, доступа к которой у нее может не быть», – отмечает Илау.
В начале января глава нижегородского ГУ ЗАГС Ольга Краснова отчиталась, что в 2024 году в ее регионе «четыре брака заключили граждане с 14 до 16 лет, около 120 браков – граждане с 16 до 18 лет». При этом в 2023 году детских браков в Нижнем Новгороде было в два раза больше.
По словам адвоката, несмотря на то, что официальные данные говорят о снижении количества детских браков в Нижнем Новгороде, на практике несовершеннолетние могут жить фактически в брачных отношениях, но без официальной регистрации.
Не только Кавказ
Согласно международным нормам в области прав человека и, в частности, «Конвенции о правах ребенка», лица моложе 18 лет считаются детьми. Браки с детьми или между детьми считаются принудительными, так как согласие ребенка не может считаться добровольным вне независимости от согласия со стороны родителей. Ключевой причиной распространенности такой практики является гендерная дискриминация, которая подкрепляется ограниченным представлением о роли женщины исключительно как о хранительнице домашнего очага, домашней рабочей силе и матери.
Проблема ранних и/или принудительных браков в России получила широкое освещение сравнительно недавно, в 2015 году. Тогда, напомним, 17-летнюю Хеду (Луизу) Гойлабиеву выдали замуж за 54-летнего начальника РОВД в Чечне. Позже сообщения о принудительных и ранних браках стали появляться все чаще.
Проект Ad Rem (помогает женщинам и детям, пострадавшим от дискриминации, домашнего и сексуализированного насилия) опубликовал исследование, посвященное принудительным бракам в трех республиках Северного Кавказа – Ингушетии, Чечне и Дагестане. Религиозный брак здесь был и остается одной из форм общепринятого официального супружеского союза, который не требует подтверждения в государственных органах регистрации актов гражданского состояния. В некоторых республиках Северного Кавказа ранние и принудительные браки до сих пор не считаются проблемой, с которой необходимо бороться.
Дело в том, что традиционные для мусульманских республик браки с несовершеннолетними не противоречат шариату. «В некоторых сообществах люди лояльно относятся к ранней женитьбе наряду с другими национальными традициями. При этом не во всех северокавказских регионах и не во всех семьях внутри одного региона эти явления присутствуют в одинаковой степени. Но там, где они более явно выражены, высока вероятность так называемого «особого» брачного поведения, то есть выдачи замуж девочек, не достигших официального возраста совершеннолетия – 18 лет», – отмечают эксперты. В некоторых случаях единственным способом избежать принудительной женитьбы для девочек становится побег из дома. Правозащитники отмечают, что в кризисные центры часто обращаются девушки с Северного Кавказа, пытаясь избежать женитьбы с мужчинами, которые намного их старше.
Хотя в докладе подчеркивается, что проблема ранних браков особенно актуальна для республик Северного Кавказа, это не означает, что она полностью отсутствует в других регионах России. Так в 2023 году в одном из сел Татарстана 29-летний имам местной мечети Расул Салихов и родители 14-летней школьницы Камилы обратились в местные органы опеки с просьбой разрешить Расулу и Камиле оформить брак исходя из «наличия особых религиозных соображений, основанных на традиционных исламских и татарских традициях и физической половой зрелости дочери». Как выяснилось, до того как обратиться к властям за разрешением жениться на школьнице, имам уже успел с согласия ее родителей провести с девочкой (которой на тот момент было 13 лет) обряд никаха – мусульманскую свадьбу. Местные власти не дали добро на государственную регистрацию брака 14-летней и 29-летнего с формулировкой «законом не предусмотрена дача разрешения на вступление в брак по религиозным соображениям лицам, не достигшим 16-летнего возраста». А священнослужитель, пожелавший жениться на девочке, с которой он познакомился на занятиях по изучению Корана, стал фигурантом уголовного дела по ст. 134 УК РФ «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста». Салихов изначально не отрицал, что состоял с девочкой в сексуальных отношениях, но, попав в СИЗО, отказался от этих слов. Сама девочка давала интервью и говорила, что была рада предложению пожениться.
Ранние браки могут быть обусловлены не только традициями или национальностью, но также социально-экономическими факторами, уровнем образования и другими причинами, которые могут встречаться повсеместно. Культурные традиции – это лишь один из возможных факторов. Ранние браки среди некавказских народов России чаще могут быть связаны с проблемами социального неблагополучия, нехваткой возможностей для подростков и отсутствием адекватного сексуального просвещения, а не с культурной или религиозной обусловленностью, подчеркивают эксперты Ad Rem.
Например, популярная на российском телевидении программа «Беременна в 16» как раз подсвечивает одну из сторон проблемы ранних браков, хотя и поднимает другую важную тему – подростковой беременности. Большинство участниц программы – жительницы некавказских регионов России, однако в эфирах они часто сталкиваются с давлением родственников и принуждению к браку из-за беременности. При этом беременность в 16-летнем возрасте не всегда означает принуждение к браку, а также не всегда связана с теми же социальными механизмами, что действуют в традиционных обществах.
«Сейчас государство активно пропагандирует традиционные семейные ценности, в том числе через поддержку раннего материнства, что также включает в себя поощрение молодежи к раннему вступлению в брак и рождению детей, – отмечают эксперты. – Этот тренд может в свою очередь повлиять на распространение ранних браков, особенно в регионах, где традиционные нормы и ожидания семьи играют значительную роль. Если социальная и государственная политика продолжит стимулировать идею раннего материнства как ценности, проблема ранних браков может усилиться по всей России, даже в тех регионах, где ранее эта практика не была столь распространена», – отмечают в Ad Rem.
Каждая пятая девочка выходит замуж до 18 лет
Детские, ранние и принудительные браки (ДРПБ) «являются нарушением прав человека и пагубной практикой, которая оказывает несоразмерное влияние на женщин и девочек во всем мире», отмечает ООН. Детским браком ООН называет любой брак, в котором по крайней мере одной из сторон менее 18 лет. Детский брак считается формой принудительного брака. Он сопряжен с понятием «насилие» и в международной правозащитной практике считается одной из современных форм рабства, так как часто подразумевает похищение или давление на одного или двоих участников включают в себя похищение девушки, зачастую происходят против ее воли и, как правило, сопряжены с проявлением насилия.
Именно девочки и девушки чаще становятся жертвами принудительных и/или ранних браков. Бедность, традиционные устои, недостаток образования и ограниченные возможности для экономической независимости – ключевые факторы, влияющие на сохранение проблемы ДРПБ в мире. По данным ЮНИСЕФ, каждая пятая девочка становится женой еще до того, как достигает совершеннолетия. Так, около 21% женщин в возрасте от 20 до 24 лет вступили в брак до достижения 18 лет, и каждый год по меньшей мере 12 миллионов девочек вступают в брак до того, как им исполнится 18 – то есть 28 девочек каждую минуту. Это также означает, что около 650 миллионов девочек и женщин, живущих сегодня, вышли замуж до своего 18-летия.
В наименее развитых странах эта цифра удваивается: 40% девочек вступают в брак до 18 лет, и 12% девочек выходят замуж до того, как им исполнится 15 лет. Особенно остро эта проблема стоит в странах Африки к югу от Сахары, где около 38% девушек вступают в брак до 18 лет, а также в Южной Азии, где этот показатель достигает 30%.
В странах Латинской Америки и Карибского региона около 25% девочек становятся женами до 18 лет. На Ближнем Востоке и в Северной Африке показатель по ранним бракам составляет около 17%. Показатель чуть ниже в Восточной Европе и Центральной Азии, – и составляет около 12%.
Одним из самых шокирующих примеров того, что проблема ДРПБ в некоторых регионах не просто не решается, но и усугубляется, стал Ирак. В январе в Ираке приняли поправки к Закону о личном статусе, которые позволяют духовенству руководствоваться собственной интерпретацией исламского права и отдавать девочек замуж в возрасте девяти лет. Противники законопроекта опасались, что эта инициатива фактически легализует изнасилование детей. По мнению авторов закона (Министерства юстиции Ирака), он поможет девочкам избежать «аморальных связей». В стране уже состоялось бракосочетание 35-летнего мужчины и 9-летней девочки.
«Они девочки, а не жены»
Однако в 2024 году в некоторых странах случился настоящий прорыв в решении этой проблемы. Так, Колумбия стала 12-й из 33 стран Латинской Америки и Карибского бассейна, в которых полностью запрещены браки в возрасте до 18 лет. Законопроект, который получил название «Они девочки, а не жены», приняли после восьми неудачных попыток и 17-летней кампании правозащитников, сообщил в ноябре The Guardian. Ранее инициатива не проходила, так как ее противники ссылались на необходимость сохранять «колумбийские традиции». Против выступали и представители более 100 общин коренных народов. Известно, что в Колумбии при населении 52 млн человек 4,5 млн девушек и женщин вышли замуж несовершеннолетними, миллион из них на момент регистрации не достигли 15 лет.
Кроме того, в 2024 году три американских штата (Вашингтон, Вирджиния и Нью-Гэмпшир) сделали огромный шаг вперед в борьбе с детскими браками, приняв закон, устанавливающий брачный возраст в 18 лет для всех без исключения. Однако путь был нелегким. Последняя законодательная победа в Нью-Гэмпшире в июне 2024 года была достигнута после более чем семи лет упорных усилий. Остальные штаты ввели свои запреты в период с 2017 по 2024 год. Это означает, что до 2017 года детские браки в США были законны при определенных условиях: если родители или судья давали согласие, или если несовершеннолетняя была беременна или имела ребенка. Эти лазейки фактически сохраняли широкое распространение этой практики.
Хотя американцы часто считают это «иностранной» проблемой, детские браки широко распространены по всей территории США, в разных регионах, религиях и культурах, говорится в новом исследовании Института народонаселения под названием Behind Closed Doors: «Разоблачение и борьба с вредными гендерными практиками в Соединенных Штатах». В период с 2000 по 2018 год, по оценкам исследователей, 300 тысяч несовершеннолетних в возрасте до 18 лет вступили в законный брак в США, при этом 86% процентов детских браков, зарегистрированных в США, заключались между взрослыми и несовершеннолетними, чаще всего девочками 16-17 лет, но иногда и 12-летними. Браки между ними и взрослыми мужчинами создают опасный дисбаланс власти, который повышает риск домашнего и сексуального насилия.
Но поскольку всеобъемлющего федерального закона, устанавливающего минимальный возраст вступления в брак, не существует, а лоскутное одеяло законов штатов о детских браках непоследовательно и изобилует лазейками, эта практика сохраняется. Например, до сих пор в Канзасе в брак могут вступать дети в возрасте 15 лет. Калифорния – один из нескольких штатов, где не установлен минимальный возраст для вступления в брак; каждый год там вступают в брак более восьми тысяч детей.
«Хороших последствий не будет»
Травма, которую получает человек, вовлеченный в ранний и/или принудительный брак, развивается по-разному в зависимости от множества обстоятельств. Но главным образом – от возраста, в котором человек подвергся подобному насилию. Травматизация сама по себе предполагает, что человек переживает или пережил событие, которое превосходит его адаптационные возможности, его ресурсы пережить, осознать это порой шоковое, острое, стрессовое событие. «В травматизации существует не только само это событие, но и субъективная интерпретация этого события, – объясняет клинический и системный семейный психолог Ольга Бочкова. – То есть для разных людей одно и то же событие может восприниматься по-разному: для одного это не будет травмой, но для другого – да. К ранним бракам также применимо понятие субъективной интерпретации, так как это отчасти психологическое событие. То, что в одной культуре может быть очень травматичным для одного, может не быть таковым для другого в другой культуре, так как является частью культурного кода, естественных обрядовых событий».
Впрочем, сегодня, в эпоху доступности информации, даже в тех культурах, где ранние браки были естественными, могут появляться люди, выступающие против этого, указывает эксперт. В пример она приводит Иран, где сегодня все больше женщин выступают против ношения хиджаба, несмотря на исторические традиции и национальные устои. Однако применимо к возрасту, например, девяти лет, ранний брак будет травматичен, несмотря на культурные традиции – даже если представить, что в семье мужа маленькой девочке дадут время дорасти до полового созревания. Ее забрали из семьи, она не знает новых людей, не понимает их быт, не знает себя, собственные физические и психологические процессы.
Если подростки 15-16 лет хотят быть вместе, влюблены и оба высказывают желание остаться вместе надолго, это не является насилием. Однако и здесь важно помнить, что это желание не способно повлечь за собой согласие быть вместе всю жизнь. С точки зрения психологии такое согласие невозможно дать ни в каком возрасте, так как обстоятельства могут измениться, желание личности пребывать в тех или иных обстоятельствах может измениться.
И, конечно, совершенно другой вопрос, когда решение принимается за человека, является насильственным по отношению к тем, кого принуждают вступать в брак. Этот момент может быть крайне травматичен, так как любой вид насилия наносит вред, подчеркивает Ольга Бочкова. «Когда несовершеннолетние оказываются под давлением, когда один из участников несовершеннолетний, сам факт принуждения и будет травмирующим, потому что будет нарушать границы и права личности, его свободу выбора, право на защиту себя», – объясняет эксперт травматизацию личности в случае, когда подростков заставляют жениться при «договорном браке», когда все заранее решили родители.
В данном случае на травматизацию и ее степень может влиять пять основных факторов:
- Наличие принуждения или отсутствие согласия. Это будет означать, что человек подвергается давлению, а значит – с ним совершаются насильственные действия.
- Обстоятельства, в которых это происходит. К примеру, если у вовлеченного в брак рядом будет человек, способный поддержать и утешить, а у самого подростка сохранятся какие-либо свободы личности (будет собственное пространство, время, возможность выбирать для себя одежду, еду, время приема пищи, время уединения, литературу и т.д.) это будет отчасти нивелировать травматизацию. В противном случае травма усилится.
- Отношения с конкретным человеком, с которым несовершеннолетний участник вынужден строить брачные отношения.
- Отношения с семьей, в которую попадает подросток. Если в семье ему будет доступно общение и диалог, если он будет чувствовать уважение своего достоинства, эти обстоятельства сгладят травму. Если же права никак не будут учитываться, а в отношениях будут присутствовать насильственные аспекты, такие как крики, унижения, оскорбления, бойкот, шантаж, угрозы, это сильнейшим образом усугубит ситуацию.
- Возраст. К примеру, в девять лет психика человека еще формируется, но в 15 – уже появляется способность к рефлексии, абстрактному мышлению, формируются собственные ценности и появляется критика к окружающей среде. Подвижная нервная система лучше адаптируется к внешним обстоятельствам, чем ригидная, для которой перестройка и давление окружающей среды будет превосходить адаптационные возможности.
«Совокупность всех этих факторов может приводить к травматическим последствиям, – подчеркивает Ольга Бочкова. – Они могут быть довольно разными. От простых социальных, например, трудность адаптации в новом коллективе, сложность проявлять себя, инициативу, высказывать свое мнение. До психологических, когда человек не умеет проявлять себя, защищать свои границы, оказывается беспомощным, не верит, что имеет право на что-либо и даже не пытается решить ту или иную проблему».
Возможно, что последствия будут еще более серьезными, и травматизация приведет к критичным клиническим вариантам, когда у человека сформируются тревожные, депрессивные или диссоциативные расстройства, невротические реакции, аутоиммунные заболевания.
«Все это будет зависеть от особенностей личности человека, который попал в брак, до особенностей обстоятельств, в которые он попал. Но все эти последствия, эти результаты хорошими не будут, и будут различны только по степени травматизации. То есть мы не говорим об отсутствии или наличии травмы, мы говорим исключительно о наличии травмы и степени травматизации, – объясняет Ольга Бочкова. – Ранние браки – это почти всегда браки по принуждению. И в воспитании бывает принуждение, но в данном случае речь не о воспитательном элементе, а о полном изменении образа жизни ребенка, о насилии – то есть о действиях, которые причиняют вред физическому и эмоциональному состоянию человека».
Эксперт делится двумя примерами ранних браков из собственной профессиональной практики и личной жизни. Первый случай – уже сложившаяся семья, где люди живут вместе несколько десятков лет. Оба в юном возрасте оказались вместе по договоренности со стороны родителей и поженились несовершеннолетними. Они вместе до сих пор, но в браке нет любви и нет детей. Оба они сегодня занимаются активизмом и ведут выездную деятельность в стране, где родились. Там они борются за образование девушек, за их возможность принимать осознанные решения, исходя из их доброй воли.
Второй пример – брак молодых людей, инициированный родителями девушки, которая забеременела, будучи несовершеннолетней. Эту пару принудили жениться родители, они настаивали, что воспитывать ребенка следует в браке. Но официальный брак эту пару не спас, отношения разладились, и люди расстались.
Закон важнее традиций
Международный опыт показывает, что эффективная борьба с ранними браками начинается с изменения законодательства. В большинстве стран Европы и США установлен минимальный возраст для вступления в брак – 18 лет. Однако в некоторых американских штатах всё ещё допускаются исключения, если родители или суд дают своё согласие. В Азии и Африке, где проблема наиболее актуальна, предпринимаются попытки повысить возрастной порог для брака, а также внедряются образовательные программы, направленные на просвещение и развитие экономической независимости женщин.
Решение проблемы ранних и принудительных браков требует усилий на национальном и региональном уровнях. Последний раз возможность ужесточения законов, связанных с брачным возрастом, Госдума РФ обсуждала в 2020 году, тогда звучали инициативы о его ограничении до 18 лет без исключений. Однако инициатива не прошла. Да, в ряде регионов начались образовательные кампании, направленные на повышение осведомленности о вреде ранних браков и важности продолжения образования для девушек.
Однако эти меры пока остаются точечными и не всегда эффективно реализуются в регионах с сильными традиционными устоями. Сегодня становится очевидным, что комплексную борьбу с ранними и принудительными браками невозможно построить только на работе отдельных НКО и применении нескольких статей УК по отношению к участникам «союзов» с несовершеннолетними. Масштабная работа в направлении профилактики детских ранних принудительных браков должна включать не только ужесточение законов, но и создание программ поддержки семей, борьбу с бедностью, расширение доступа к образованию, работу с местными общинами. Все это, вероятно, способно изменить ситуацию по защите права тысяч детей, вовлекаемых в принудительные браки.
При подготовке текста мы попросили юриста проекта Ad Rem предложить правовые меры для решения проблемы ранних браков в России. Эксперт ответил на необходимость комплексного подхода. Они должны включать не только изменения законов, но и общие меры по развитию служб помощи девочкам – то есть развитие системы НПО, о которых знает каждая и куда не страшно обратиться самостоятельно. Это в свою очередь невозможно без развития просветительских кампаний.
Так, в части законодательных меры юрист предлагает восемь ключевых пунктов:
- Пересмотреть ст. 13 Семейного кодекса, которая устанавливает брачный возраст, и ввести ограничение в 18 лет для брака во всех субъектах России.
- Ввести уголовную ответственность за проведение религиозного брачного обряда с несовершеннолетним. Это должно быть не только закреплено юридически, но и исполняться фактически – с привлечением к ответственности родителей, давших согласие на такой брак, а также человека, который проводил церемонию религиозного брачного обряда с несовершеннолетним.
- Установить уголовную ответственность за принуждение несовершеннолетних к вступлению в брак и ввести обязательную государственную регистрацию всех браков.
- Изменить статьи 131–134 УК РФ, отменив освобождение осужденных за изнасилование или вступление в сексуальную связь с несовершеннолетним, если осужденный вступает со своей жертвой в брак. Сегодня, к сожалению, такая практика не редкость. Здесь же юрист предлагает обеспечить квалификацию половых преступлений непосредственным отсутствием добровольного согласия и понуждением; ввести уголовную ответственность за изнасилование в браке. Законодательно отменить примечания к ст. 126 УК РФ, которое позволяет похитителям избежать ответственности при добровольном освобождении потерпевшей.
- Обеспечить судебное преследование по всем делам о детских браках и браках по принуждению и должное наказание виновных. Предоставить поддержку женщинам и девочкам, оказавшимся в таких принудительных союзах.
- Обеспечить пострадавшим от ранних и/или принудительных браков, похищения невест доступ к правосудию, включая бесплатную юридическую помощь, возмещение ущерба и реабилитацию, в том числе социальную, медицинскую и психологическую поддержку.
- Организовать обучение работников правоохранительных органов и судов в целях более эффективного исполнения действующего законодательства по защите девочек от ранних и принудительных браков и похищения невест.
Среди общих мер, которые также могли бы повлиять на ситуацию, юрист выделяет организацию системы многопрофильных кризисных центров, шелтеров, кризисных квартир, а также оказание бесплатной экстренной юридической, психологической, социальной и медицинской помощи пострадавшим от ранних и насильственных браков, особенно в отдаленных и сельских районах.
Что касается просветительских мер, здесь эксперт предлагает разработать и внедрить программы поддержки национальных сообществ. Это поможет преодолеть обычаи, наносящих вред развитию и здоровью девочек. Кроме того – привлекать религиозные организации к защите прав девочек, налаживать сотрудничество с местными традиционными и религиозными лидерами, обладающими авторитетом в местных сообществах. Именно они могут помочь донести позицию недопустимости ранних и/или принудительных браков. Помимо прочего, по мнению юриста Ad Rem, следует внедрять образовательные программы по вопросам охраны сексуального и репродуктивного здоровья подростков и молодежи, а также привлекать СМИ для информирования местных сообществ о негативных последствиях ранних браков – как для самих пострадавших, так и для тех, кто принуждает заключить такой брак.
Особое внимание эксперт рекомендует обратить на статистику. Это должно помочь не только в анализе происходящего, но и в дополнительном информировании жителей РФ. «Следует собирать, обновлять и распространять статистические данные о частоте и распространенности ранних и/или принудительных браков с дифференциацией по признаку пола, возраста, этнической принадлежности, инвалидности, географического местоположения и социально-экономического происхождения», – говорит юрист Ad Rem.
Психолог Ольга Бочкова в свою очередь обращает внимание на важность экономической и социальной стабильности в государстве. Если, к примеру, призывы рожать чаще и раньше будут реализованы молодыми родителями, еще не получившими образования, насколько эти семьи смогут прокормить себя и своих малышей? «Молодая мама будет вынуждена уйти в декрет на три года, а через полтора года декрета ей перестанут выплачивать пособия, – объясняет Ольга Бочкова. – До трех лет ребенка на постоянной основе еще не возьмут в детский сад, и это время будет особенно сложным с экономической точки зрения. То есть, чтобы дальше трудоустроиться и получать неплохую зарплату, маме нужно получить образование – то есть ей нужно еще где-то пять лет. Получается, если мама родила даже в 18, ей нужно до 26 лет сначала постоянно заботиться о ребенке, а затем получать образование. И к 26 годам она перестает конкурировать с мужчинами на одной и той же должности, с другими женщинами, которые не рожали и трудоустроились раньше. Ее карьера и доход очень сильно отсрочиваются. Более того, если это будет один декрет, переходящий в другой декрет, то ее возможности для того, чтобы быть экономически независимой, очень ослабнут».
Психолог предполагает, что если люди сосредоточатся исключительно на рождаемости, но не на собственном образовании, увеличится только количество, но не качество населения. В этом случае есть риск создать общество, где большое количество людей – с ограниченным кругозором, людей, не способных и не имеющих возможности встроиться в экономическую систему, развиваться, занимать не только рядовые разнорабочие должности.
«То есть мы должны понимать, что государство становится сильнее не только от количества человек, а от качества своего населения – от уровня образования каждого человека в стране, от экономической стабильности людей. То есть наша задача не просто увеличить количество людей, повысить рождаемость, но и создать условия, в которых люди могут полноценно развиваться, чтобы и они сами были конкурентоспособными, и государство в целом», – говорит Ольга Бочкова.
Она также предлагает обратить внимание на процент разводов – на каждые десять браков в 2024 году пришлось восемь разводов. Это может означать, что высок и процент женщин, оставшихся с детьми, но не получающих алименты. Напомним, в 2023 году министр юстиции сообщал, что в реестр должников по алиментам могут попасть 140 тыс. человек, а всего, по данным Ассоциации юристов РФ, в стране около двух миллионов людей должны платить алименты.
«Эта ситуация приводит к огромному риску для женщин – они рискуют в серьезном трудоспособном возрасте остаться без средств к существованию с детьми-иждивенцами и отсутствием материальной поддержки со стороны государства и мужа. А дальше мы можем получить истории, в которых на первый план выходят вопросы выживания, а не воспитания, образования, развития. Конечно, за этим пойдут различные психологические последствия, в том числе и для детей, – объясняет Ольга Бочкова. – Потому что когда у тебя не закрыты базовые потребности в безопасности, ты выживаешь. И дети во всей этой системе будут страдать от недостатка внимания, тепла, любви – это логично, ведь у их родителей все силы и ресурсы брошены на другое».
В работе психологи нередко сталкиваются с людьми, не имеющими средств, чтобы выделить их на образование, повышение своей квалификации. Они работают с утра до ночи, в то время как дети предоставлены сами себе. Не всегда это алкоголизирующиеся семьи или семьи, которые переходят черту социальной адаптации. По словам Ольги Бочковой, это все еще адаптированные семьи с точки зрения государства, но сами они не назвали бы свое существование счастливым.
Установка рожать раньше и чаще в краткосрочной перспективе, по мнению психолога, даст свои плоды, но в долгосрочной – есть риск получить не самый благополучный результат. «Я не протестую против рождаемости, я, скорее, призвала бы посмотреть на этот проект как не на решение срочных вопросов – как на приклеивание пластыря на трещину в стене, а как на что-то более долгосрочное, – объясняет Ольга Бочкова. – Люди сейчас рожают в том числе потому, что им пообещали какую-то выплату за рождение ребенка. И хорошо, чтобы государство в этот же момент подумало: каков этот прожиточный минимум, сколько времени на него семья сможет прожить, и сможет ли в дальнейшем государство рассчитывать на этого ребенка, как оно бы хотело».