19 ноября Конституционный суд принял постановление по делу о праве пострадавших от домашнего насилия разглашать информацию о случившемся с ними. Суд должен был разрешить вопрос о соотношении права на свободу слова лиц, переживших насилие, и права на защиту чести и достоинства. Так, в своем решении суд установил, что оспариваемая норма не противоречит Конституции, но указал на роль судов в защите достоинства и соблюдении баланса прав сторон в гражданских спорах о домашнем насилии и необходимости пересмотра дела Елены Боголюбской.
За последние годы в России значительно выросло количество высказываний женщин о собственном опыте насилия, либо родственников женщин, погибших от домашнего насилия. В ответ на высказывания в социальных сетях и СМИ мужчины подавали иски в суд, отрицая написанное о них. Жалобу в Конституционный суд подала Елена Боголюбская, которая много лет подвергалась насилию со стороны мужа. Бывший муж женщины подал на нее иск о защите чести и достоинства после того, как она рассказала в соцсетях о домашнем насилии и похищении мужчиной их общей дочери.
В марте 2024 года Центр защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме направил в Конституционный суд правовое заключение, обобщающее практику российских судов по аналогичным делам. Заключение подготовили адвокат Валентина Фролова и юристка Дарьяна Грязнова. В заключении было отмечено, что положение части первой статьи Гражданского кодекса о защите чести, достоинства и деловой репутации (ч. 1 ст.152 ГК РФ) соответствует Конституции Российской Федерации в той мере, в которой в правоприменительной практике по искам о защите чести, достоинства и деловой репутации, связанным с высказываниями женщин о личном опыте насилия, допускается применение следующих правовых позиций, сформулированных в определении Верховного суда от 28 января 2021 года по гражданскому делу Екатерины Федоровой:
1. Суды обязаны рассмотреть гражданское дело «с точки зрения баланса прав и законных интересов истца и ответчика»
2. Высказывания о личном опыте пережитого насилия, в силу высокой социальной значимости самих актов насилия, имеют специальную природу и в этом случае вмешательство в свободу выражения мнения женщины требует особого контроля
3. Предмет доказывания по такой категории дел отличается от общего предмета доказывания по делам о защите чести и достоинства. Так, необходимо доказать, что у ответчицы имелись «основания для подобного высказывания с учетом взаимоотношений сторон, предшествующих событий и ее психоэмоционального отношения к случившемуся»
4. На ответчицу не возлагается бремя доказывания совершения ответчиком преступления административного правонарушения
5. Для правильного разрешения спора и установления справедливого баланса суды обязаны дать оценку как конкретным фразам, так и всему тексту, установить, являлось ли целью утверждения обвинение истца в совершении уголовно-наказуемого деяния, либо оно являлось высказыванием женщины о пережитом опыте, который она в силу субъективного восприятия расценивала как насилие (установить коммуникативное намерение). В случае недостаточности познаний для установления данных обстоятельств на суд ( в силу ст. 79 Гражданского процессуального кодекса) возлагается обязанности провести соответствующую экспертизу.
Адвокат Мари Давтян, представлявшая интересы Екатерины Федровой в Верховном суде, отметила, что суды не были готовы проводить независимую оценку вопроса о том, соответствует ли действительности информация о заявленном насилии. «Практика гражданских судов, когда они считают основным доказательством по делам о защите чести и достоинства наличие приговора не соответствует положениям гражданского и гражданского процессуального кодекса. Стандарты доказывания по этим категориям разные. Еще до решения Верховного суда в январе 2021 года я говорила о том, что важно “отбить” эту практику, когда суды требуют наличие приговора, а в делах о домашнем насилии, сексуализированном насилии очень сложно добиться приговора по делам. И получается, что женщина оказывается в замкнутом круге- не может добиться уголовного правосудия и вынуждена замолчать и не рассказывать о том, что с ней произошло, потому что она может подвергнуться наказанию. И даже после решения Верховного суда суды продолжали требовать наличие приговора в отношении агрессора, как основное доказательство по делам о защите чести и достоинства. Сейчас КС указала на то, что приговор- не единственное доказательство и даже наличие оправдательного приговора в отношении агрессора не означает, что была совершена диффамация».
Некоторая положительная практика начала складываться около пяти лет назад, когда в результате компании “Я не боюсь сказать” в суды стали поступать иски о защите чести и достоинства к женщинам, решившимся публично поделиться пережитым опытом домашнего или сексуализированного насилия. Первыми такими делами были иски против Екатерины Федоровой, Аурелии Дундук, Александры Ивановой.
Дело Федоровой стало фактически первым делом о защите чести и достоинства, в котором Верховный Суд принял во внимание сложную природу и табуированность темы насилия, и сформулировал прогрессивную правовую позицию, предоставив высокие гарантии защиты высказывания о личном опыте насилия. Впоследствии эта позиция была многократно подтверждена в решениях судов общей юрисдикции по других делам. Практика показывает, что суды понимают, что дела о защите чести и достоинства, связанные с высказываниями женщин о насилии в семье или сексуализированном насилии, представляют собой отдельную категорию исков о защите чести и достоинства в силу природы самого высказывания — это одновременно очень личное высказывание, и высказывание по вопросу, представляющему публичный интерес. По сути ту же позицию в своем постановлении озвучил и Конституционный суд, сославшись на определение от 28 января 2021 года по делу Федоровой.
«Совершенно очевидно, что замалчивание опыта насилия не дает женщинам возможности обращаться за помощью и искать защиты. Поэтому до сих пор суды преимущественно отказывали в удовлетворении таких исков, приходя к выводу, что высказывание женщины о собственном опыте, даже если она при этом использует резкие формулировки, не может быть ограничено. Но очень редкие случаи негативных решений все-таки встречались. В Постановлении по делу Елены Боголюбской Конституционный суд подтвердил, что такие споры о защите чести и достоинства имеют особую природу и должны быть рассмотрены с точки зрения установления баланса между правами истца и ответчика. При этом «суду, в частности, необходимо оценить, имелись ли у ответчика основания для сделанного им публичного высказывания с учетом взаимоотношений стороны, предшествующих событий и его психоэмоционального отношения к случившемуся”. Это большая победа и Елены Боголюбской, и всех других смелых и настойчивых женщин, которые годами доказывали свое право на свободу высказывания о пережитом ими насилии. Принцип прост: человек, рассказавший о тяжелом, травмирующем событии, не должен оказываться за это в суде. Теперь у женщин в России есть решения двух высших судов, защищающих их право говорить о своем опыте свободно и без страха и обязывающих суды рассматривать такие дела с особой тщательностью», — прокомментировала решение адвокат Валентина Фролова.