В российском Уголовном кодексе нет прямой криминализации таких распространенных явлений, как сталкинг (который зачастую ведется в том числе в сети), порноместь и травля. Наиболее уязвимы перед этими угрозами женщины: к примеру, в 96% случаев, которые смогли изучить «Такие дела», сталкерами были мужчины. Консорциум женских НКО рассказывает, каких механизмов не хватает российскому правосудию, как с киберпреступлениями пытаются бороться на международном уровне и в какой стране мира дают самые суровые сроки за подобные действия.
«В стране, где есть очевидные проблемы с институтом полиции и судов, нужно уметь постоять за себя самостоятельно»
«Активная фаза преследований началась в тот момент, когда на мой телеграм-канал накрутили около шести тысяч ботов — очевидно, с целью его блокировки», — рассказывает Соня, решившая обратиться за помощью к правозащитникам и полицейским после столкновения с буллингом в интернете. Соня получала анонимные сообщения с угрозами, в которых неизвестный писал пугающие детали: ее адрес, номер и серию паспорта, номер СНИЛС — а также уверял, что если девушка выйдет из дома — с ней случится что-то плохое. По предположению Сони, за угрозами стояла девушка, которая следила за ее творчеством в интернете еще с 2023 года. «Постепенно ее поведение становилось все более агрессивным и подстрекательским, а кульминации достигло недавно — в тот же момент, когда и начались прямые угрозы. При этом всплески ее агрессии в мою сторону я ничем не могла спровоцировать», — рассказывает пострадавшая. В реальной жизни ничего не происходило — но в интернете преследование продолжалось и нарастало.
Соня обратилась за помощью к правозащитникам и подала заявление в полицию. «Проблем с самой подачей заявления не возникло, его приняли без проблем. Но сейчас история остается без развития: меня не вызывали на допрос и не связывались для уточнения деталей. По всей видимости, дело было приостановлено или не получило дальнейшего хода», — рассказывает Соня. Сейчас девушка не считает, что ей угрожает реальная опасность, но она крайне расстроена тем, что подобные действия остаются безнаказанными.
«Вероятно, сталкерша понимала, что так и будет, ведь в российском законодательстве до сих пор отсутствует статья, предусматривающая ответственность за сталкинг, а интернет угрозы зачастую не квалифицируются как уголовно наказуемые, — объясняет Соня. — В целом оцениваю этот опыт как крайне неприятный и вызывающий чувство бессилия: орган, призванный обеспечивать защиту граждан, фактически не способен защитить от подобных форм преследования. Тем не менее, о самом обращении в полицию я не пожалела. Это, по крайней мере, зафиксировало факт происходящего и стало шагом в сторону правовой реакции, пусть и без последствий».
Похожая история произошла с Натальей из Петербурга: она познакомилась со своим давним подписчиком из социальных сетей в реальной жизни, но вскоре мужчина начал ее преследовать: писать оскорбления с разных аккаунтов, убеждать близких Натальи, что у нее расстройство личности. Также он специально приходил на мероприятия, которые посещала девушка, и без согласия снимал ее на камеру. Наталья неоднократно вызывала полицию: в последний раз — когда сталкер напал на нее на работе с перцовым баллончиком. Несмотря на физическое насилие, полицейские пытались отказать в регистрации заявления по формальным причинам, но в итоге все-таки его приняли. «Заявление я подавала не по месту жительства, а по месту происшествия, в такой ситуации полицейским вдвойне наплевать. А вот мой участковый отнесся более человечно — посоветовал купить электрошокер. Совету я, кстати, последовала, и не пожалела об этом», — рассказывает Наталья.
Как и в случае с Соней, дело Натальи осталось без движения — полицейские только однажды формально опросили ее по телефону. Наталья считает, что в России у полиции недостаточно инструментов, чтобы бороться с таким видом преступлений. «Несмотря на то, что российские власти довольно часто говорят об “интернет-преступности”, чаще всего они имеют в виду не реальные правонарушения, а политические высказывания оппозиции. Это большая проблема. Даже если конкретный неравнодушный полицейский (а я верю, что такие сотрудники есть и их много) и хотел бы помочь, сделать это для него было бы крайне проблематично», — делится ощущениями Наталья.
«В стране, где есть очевидные проблемы с институтом полиции и судов, нужно уметь постоять за себя самостоятельно. Если вы столкнулись с такой ситуацией и чувствуете, что вам угрожает опасность, необходимо позаботиться об этом преждевременно: узнать, как работает самооборона, купить газовый баллончик, научиться правильно им пользоваться, подготовить себя морально к сложным ситуациям», — делает вывод девушка. «Это, наверное, не очень приятно звучит, но в трудную минуту может помочь вам защитить себя».
В России действительно нет отдельной статьи, по которой можно привлечь к ответственности за навязчивое преследование. «По сути, мы просто стараемся находить в действиях преследователя хоть какие-то составы преступлений, чтобы привлечь их к ответственности, — например, незаконный сбор информации», — объясняет адвокат Мари Давтян. Также это могут быть такие статьи, как нарушение неприкосновенности личной жизни (137 УК РФ), угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (119 УК РФ), нарушение неприкосновенности жилища (139 УК РФ).
При этом сталкинг — довольно распространенная в России проблема. Так, согласно опросам, с навязчивым нежелательным вниманием в интернете сталкивались около 15% россиян. По данным «Таких дел», больше половины дел о сталкинге, рассмотренных российскими судами, были связаны с порноместью — рассылкой или публикацией фейковых или настоящих фото и видео жертвы, и почти 22% дел, которые дошли до суда в РФ, связаны с киберпреследованием. В 96% случаев сталкерами были мужчины.
Как с киберпреступлениями в отношении женщин пытаются бороться на международном уровне и в других странах?
Существуют международные правовые акты, которые посвящены борьбе с киберпреступностью: например, это Конвенция Организации Объединенных Наций против киберпреступности, принятая в 2024 году. При этом она пока не действует: планируется, что документ будет открыт для подписания на официальной церемонии, которую в 2026 году проведет Вьетнам, и вступит в силу через 90 дней после ратификации сороковым подписавшим его государством.
Предыдущий подобный документ — это Будапештская конвенция 2001 года, которую в 2010-х годах критиковали как региональный договор (на тот момент из государств вне ЕС к ней присоединились только США, и в наши дни документ так и не стал глобальным). Интересно, что идею нового договора на уровне ООН продвигала в основном Россия: из-за пункта в Будапештском договоре, который давал одной стране право получать данные, хранящиеся на территории другой страны, без согласия последней (РФ трактовала это как подрыв суверенитета и отказывалась ратифицировать договор). Так что можно ожидать, что Россия подпишет новый документ, который продвигали ее дипломаты.
В ходе голосования в ООН представители Ирана пытались удалить из новой конвенции статью, которая гарантировала, что ни один пункт документа не будет использован для подавления прав человека. К счастью, ничего не вышло: 23 члена ООН (включая РФ) голосовали за удаление пункта, 102 против — и после объявления результата в зале заседания даже раздались аплодисменты.
В новой конвенции ООН нет четкого определения того, что такое киберпреступления, но есть их перечень — это в том числе незаконный доступ к данным и устройствам, мошенничество, отмывание доходов. Конвенция содержит набор механизмов сотрудничества между ее участниками: это различные формы взаимной правовой помощи, в том числе отслеживание и возвращение доходов от преступлений, совместные расследования, сбор и передача технических данных и содержимого сообщений. По аналогии с Будапештской конвенцией проект предусматривает создание сети контактных центров, работающих в режиме 24/7 для оказания участниками неотложной помощи друг другу (статья 41). Отдельная глава проекта конвенции посвящена оказанию технической помощи, что важно для развивающихся стран.
Пожалуй, самым важным пунктом в контексте киберпреступлений против женщин стал отдельный пункт о запрете публикации и распространения интимных изображений без согласия. По некоторым опросам, каждый пятый взрослый сталкивался с так называемой «порноместью» — то есть публикацией интимных фото и видео без согласия — и особенно уязвимы в этом вопросе женщины и представители ЛГБТК-сообщества.(ЛГБТ* – запрещенная в РФ экстремистская организация)
Зачастую подобные действия бывших партнеров приводят к трагическим последствиям. Например, в 2019 году широкий резонанс получил случай 32-летней работницы мадридского автомобильного завода Iveco Вероники. После того, как бывший бойфренд слил в сеть интимные видео с участием девушки, коллеги травили ее больше месяца. Как пишет издание El Pais, «десять дней заводские коридоры сотрясались от смеха, и люди подходили к Веронике, чтобы лично убедиться, что это та самая женщина из видео».
«Думаю, никто по-настоящему не осознавал всей серьезности происходящего, все воспринимали это как шутку», — рассказывал впоследствии один из коллег Вероники. Но для девушки это был период невыносимого унижения и мучений. Один из сотрудников помнит, как однажды она громко сказала: «Я больше так не могу». В итоге Вероника покончила с собой — у нее осталось двое детей. В итоге никто не понес ответственности за распространение видеороликов — несмотря на протесты испанских феминисток и тот факт, что в испанском уголовном кодексе есть статья, криминализующая порноместь (наказание — до года лишения свободы).
Еще один важный документ — Стамбульская конвенция, принятая в 2011 году и позволившая криминализировать сексуализированное насилие во многих странах Европы. В ней тоже нет конкретных упоминаний о киберпреступлениях, но подчеркивается, что документ действует ко всем формам насилия в отношении женщин — в том числе и в интернете. Подразумевается, что такие преступления, как сталкинг, угрозы, запугивание и харрасмент зачастую имеют в том числе и онлайн-форму. К примеру, сталкинг в конвенции определяется как «намеренное поведение в виде неоднократного угрожающего поведения, направленного на другое лицо, которое вызывает у нее или него страх за свою безопасность».
Пример Германии: бан агрессора и давление на платформы
Действующее законодательство Германии уже сейчас дает жертвам киберпреступлений широкую поддержку:
— Закон об исполнении закона в социальных сетях (который как раз базируется на принципах Стамбульской конвенции) дает пострадавшим возможность удалить незаконный контент, связанный с ними — это может быть связано с клеветой, угрозами, оскорблениями и нарушение интимной приватности. При этом платформы могут быть оштрафованы на десятки миллионов евро, если систематически не выполняют свои обязательства.
— Также в Законе о защите от насилия отдельно указано, что государство может защитить пострадавшую жертв домашнего и гендерно обусловленного насилия — специальными приказами, запретом на приближение, ограничением контактов Это касается «неприемлемого преследования и домогательств с использованием средств дистанционной связи (интернет, мобильная связь)». То есть цифровые формы насилия закон признает как потенциально караемые.
— В стране готовится к принятию «Закон о борьбе с цифровым насилием» – он позволит пострадавшим запрашивать информацию о нарушителях и, в особо тяжких случаях, добиваться блокировки аккаунтов преступников по решению суда. Этот готовящийся к принятию закон в основном направлен на упрощение процедур для жертв, а также обязывает онлайн-платформы назначить специального представителя в Германии по юридическим вопросам.
Франция: прямой запрет порномести и кибербуллинга
Во Франции проблему киберпреступлений против женщин стали широко обсуждать во время локдауна, связанного с ковидом. В этот период в стране начала расти популярность пабликов, в которых публиковали интимные фото и видео без согласия жертв вместе с их личными данными. Подобные fisha-аккаунты (от французского слова afficher, что означает «выставлять на показ») существовали в Telegram, X и Instagram и до пандемии, но массовую популярность получили именно в ходе локдауна. Многие из аккаунтов делились на мини-сообщества по городам и регионам страны — например, fisha92, fisha78, fishamarseille.
В июле 2020 года фемактивистка Шэнли Клемот Макларен запустила хэштег #StopFisha, целью которого было привлечение внимания государства и платформ к проблеме порномести. К Шэнли присоединились сотни людей по всей Франции, движение #StopFisha получило десятки просьб о помощи от пострадавших и в итоге даже официально зарегистрировалось как юридическая ассоциация, соучредителями которой стали двенадцать женщин.
Впрочем, движение #StopFisha могло лишь способствовать общественной дискуссии и более строгому применению уже существующих на тот момент во Франции законов. В 2016 году порноместь включили во французский Уголовный кодекс: за распространение интимных фото и видео в интернете можно получить до двух лет тюремного заключения и штраф в размере 60 000 евро. Закон применяется достаточно часто: например, в 2021 году французские суды вынесли 734 обвинительных приговора за порноместь. В 2018 году незаконным стало «групповое преследование» человека в интернете. За цифровой набег, направленный против кого-либо в сети, можно получить до трех лет тюрьмы и 45 000 евро штрафа — в зависимости от обстоятельств.
Польша: одно из самых суровых законодательств в мире
В Польше запрет на порноместь попал в Уголовный кодекс еще в 2010 году. Интересно, что статья 191a Уголовного кодекса, посвященная этой проблеме, криминализует не только сам факт публикации, но и угрозы, связанные с распространением интимных видео, а также шантаж на этой почве. При этом даже публикация в закрытых группах в соцсетях (например, в WhatsApp) может считаться «распространением» — если к контенту имеет доступ хотя бы ограниченный круг людей. Максимальное наказание за подобное преступление — пять лет лишения свободы, но суды чаще всего приговаривают виновных к условным срокам. Например, жителя Варшавы в 2021 году приговорили к двум годам условно и штрафу за то, что он выложил интимные фотографии бывшей партнерши в Facebook.
Статью 190а, посвященная сталкингу, Польша добавила в УК в 2011 году. Сталкинг в статье определяется как «упорное преследование, которое вызывает у жертвы обоснованное чувство угрозы, унижения или мучения или существенно нарушает её частную жизнь». За такие действия можно получить до трех лет лишения свободы, но серьезным отягчающим обстоятельством считается суицид потерпевшего — как и его попытка. В таком случае агрессору грозит уже до 12 лет лишения свободы.
Хотя киберсталкинг в Польше законодательно не выделяется в отдельную статью, использование цифровых средств (соцсети, мессенджеры, электронная почта, имитация личности в сети) подпадает под статью 190a, ведь запрещено «использование чужого образа или персональных данных» и «непрекращающиеся нежелательные контакты или вмешательство в частную жизнь» — как в оффлайне, так и в сети.
Что делать, если вы столкнулись с кибернасилием в ваш адрес?
Несмотря на то, что в России нет таких четких и специализированных законов, как в странах Европейского союза — где отдельные статьи прямо защищают от «revenge porn», сталкинга и кибердомогательств, — обращение в полицию все равно необходимо и важно, отмечают правозащитники. Заявление фиксирует факт правонарушения, запускает проверку и дает юридическую основу для дальнейших действий — от удаления контента до возбуждения дела.
Юристы Консорциума советуют фиксировать все доказательства сталкинга и при необходимости обращаться в организации, помогающие пострадавшим от разного рода насилия.
Что делать, если нет возможности обратиться за юридической помощью, объясняет Дарьяна Грязнова, юристка и авторка телеграм-канала «Когда убьют, тогда и приходите:
- Если вы опасаетесь за свою безопасность, можно попробовать подать письменное заявление о применении мер безопасности на основании Федерального закона «О государственной защите потерпевших». Заявление должно быть рассмотрено в течение трех суток (статья 18).
- Согласно статье 144 Уголовно-процессуального кодекса, ваше заявление о преступлении должно быть рассмотрено в течение трех суток со дня поступления.
- Скорее всего, вам откажут в применении мер безопасности и не рассмотрят заявление о преступлении в течение трех суток. Вы можете подать жалобу в прокуратуру или руководителю органа (в порядке статьи 124 УПК РФ).
- Правоохранительным органам придется обрабатывать каждое ваше заявление и жалобу. В какой-то момент им может быть проще отреагировать на ваше заявление по существу.
Более подробно с инструкцией можно ознакомиться по ссылке.
Текст: Петр Сапожников