Анастасия Тюнеява – адвокат по семейным спорам, делам о домашнем и сексуализированном насилии. Сотрудничает с Консорциумом женских НПО (Центр защиты пострадавших от домашнего насилия), Центром «Сестры», благотворительным фондом «Юристы помогают детям». Член Совета молодых адвокатов Московской области.
Автор ряда публицистических статей и соавтор книги «Детям о разводе: с любовью, заботой и защитой». Адвокат Анастасия Тюнеяева ведет несколько дел «Центра защиты пострадавших от домашнего насилия» о сексуализированном насилии, в том числе и в отношении детей. Специально для нашего сайта Анастасия написала экспертную колонку о том, как ведется следствие в делах об изнасиловании детей, почему пострадавшим не верят и о том, что можно сделать, чтобы снизить вред от полученной травмы.
В 2022 году депутаты Госдумы приняли поправки в Уголовный кодекс, усилив ответственность за совершение преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Однако я считаю, что ужесточение наказания не решает проблему сексуализированного насилия над детьми, что подтверждает и статистика Генпрокуратуры — число случаев сексуализированного насилия в отношении детей в России выросло на 44% с 2010 года.
Когда я только начала работать по этим категориям дел, я была удивлена, насколько часто совершаются такие преступления. В моей практике есть дела, как и по посягательствам на половую неприкосновенность несовершеннолетних, так и изнасилования. С грустью приходится констатировать, что многие из них совершаются близкими людьми или родственниками. Были дела, где отец в отношении своих детей, мальчика трех лет и девочки семи лет, осуществлял, как трактует у нас УПК (уголовно-процессуальный кодекс), «иные действия сексуального характера». Он называл это игрой. Вообще, это распространенная трактовка сексуальных действий, которая используется особенно для детей. Насильник или агрессор таким способом пытается расположить к себе ребенка, показывая ему, что в этой «игре» нет ничего особенного и плохого. Что эта «игра» считается «нормой», и все взрослые в нее играют. Кто-то называл такие игры «забава». Но по факту — это было оральное изнасилование. По этому делу насильник так и не понес уголовной ответственности из-за того, что следствие не нашло в его действиях «состава преступления», хотя привлекался он по двум эпизодам с хорошей доказательной базой.
На практике в некоторых делах кроме слов и показаний потерпевшего ребенка у нас ничего нет, и сложно доказать виновность насильника исключительно только показаниями потерпевшего. Но если есть что-то большее, кроме показаний, например, переписка, показания свидетелей, записи в дневниках, фото/видео, несвойственные ребенку рисунки и прочие доказательства, то шансы есть.
Следователи часто предлагают пройти полиграф. Но тупик в том, что если у потерпевшего в диагнозе имеется установленное психическое расстройство, пусть даже это «легкая депрессия» (что весьма логично после пережитого насилия), то в прохождении полиграфа отказывают. В любом случае, даже если из показаний есть только слова потерпевшего, это никак не должно влиять на принятие решения, обращаться ли в полицию или нет. Заявить о наличии преступления в отношении потерпевшего ребенка это обязанность родителя, а расследовать дело и решать вопрос о привлечении к уголовной ответственность – обязанность следствия. Не стоит делать сразу преждевременные выводы и падать духом.
Например, у меня было дело, когда мама заявила о сексуализированном насилии через пару месяцев, как дочь рассказала об этом. Они долго думали, смогут ли они психологически пройти все следственные действия, или стоит забыть об этой истории и больше не вспоминать. Следователь же выделила отдельно материал и передала на рассмотрение ПДН вопрос о привлечении матери к административной ответственности по ч. 1 ст. 5.35 КОАП РФ, то есть за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. Аргумент следователя был — почему не сообщали в полицию, когда знали о том, что дочь подверглась насилию. К административной ответственности ее так и не привлекли, но для меня стало большой неожиданностью, что следователь мягко говоря «шок» мамы и ее непонимание, как поступать и что делать, приравнял к ненадлежащему исполнению родительских обязанностей.
Дело на сопровождении Анастасии
Лиза, 4 года
На протяжении многих лет отец Лизы применял к ней сексуализированное насилие. Когда девочке исполнилось четыре года отец начал показывать ей порно, трогая половые органы руками и орально. Однажды отец сказал Лизе, что когда ей исполнится 18 лет он “полноценно” вступит с ней в половую связь. После этого Лиза перестала общаться с отцом и рассказала о произошедшем матери. Женщина сразу же обратилась с заявлением о преступлении в Следственный комитет. Сотрудниками ведомства была начата проверка по статье о насильственных действия сексуального характера в отношении ребенка ( п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ).
Следователь назначил амбулаторную комплексную психолого – психиатрическую экспертизу несовершеннолетней. Эксперты выявили у Лизы психическое расстройство в форме депрессивного эпизода. (по МКБ-10 F32.9). Согласно Международной классификации болезней в легких, средних или тяжелых типичных случаях депрессивных эпизодов у больного отмечаются пониженное настроение, уменьшение энергичности и падение активности. Снижена способность радоваться, получать удовольствие, интересоваться, сосредоточиваться. Обычным является выраженная усталость даже после минимальных усилий. Обычно нарушен сон и снижен аппетит. Самооценка и уверенность в себе почти всегда снижены, даже при легких формах заболевания. Часто присутствуют мысли о собственной виновности и бесполезности
При этом у несовершеннолетней не установлено признаков умственной отсталости, повышенной внушаемости или склонности к фантазированию.
С февраля по сентябрь 2022 года следователь дважды выносил постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с “отсутствие состава преступления”, но оба раза отказы удавалось обжаловать. Сейчас следственными органами продолжается проверка.
Принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела по сексуализированным составам преступления, особенно где нет явной доказательной базы (отсутствуют биологические следы преступления, свидетели насилия, и др.), имеет явно выраженный субъективный характер. Все зависит от того, видит ли следователь, что у него достаточно доказательств, чтобы возбудить уголовное дело, предъявить это обвинение насильнику и еще не получить по шапке за это от руководителя. Вот если доказательств достаточно, то следствие возбуждает дело. А если нет, или не хочется особо напрягаться и «раскапывать» это преступление, то легче вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и аргументировать тем, что не было события преступления или нет состава преступления. То есть нет доказательств того, что вообще насилие было, либо того, что эти действия квалифицируются, как противоправные. Поэтому здесь с доказыванием отсутствия состава преступления особой сложности нет.
В целях проведения эффективного расследования органы следствия обязаны назначить потерпевшей прохождение психолого-психиатрической экспертизы. Благодаря этой экспертизе эксперты устанавливают наличие или отсутствие каких-либо психологических расстройств как до, так и после совершения преступления. Эксперты также отвечают на вопросы о способности потерпевшего понимать характер совершаемых с ним (ей) действий и их значение. А также мог ли потерпевший(-ая) по состоянию своего психического расстройства правильно понимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать о них показания. К сожалению, в практике нередки случаи, когда потерпевшая говорит о совершенном в отношении нее сексуализированном насилии спустя длительное время с момента его окончания. Все это время насилие остается в тайне и неизбежно приносит травму психике пострадавшего. Такой процесс приводит к логическому своему завершению – психическому расстройству, например, в форме депрессивного эпизода неуточненного. Кроме того, все может осложнятся тем, что изначально в семье нестабильный психологический климат (ссоры, побои, насилие), который также неизбежно влияет на развитие травмы. На мой взгляд, нередко противоречивость таких экспертиз заключается в том, что определить с достоверностью, является ли такое психическое расстройство последствием сексуализированного насилия, весьма сложно. То есть развилось расстройство после насилия, или корни его начали расти еще раньше, например, из-за домашнего насилия в семье по отношению к родителю. Ну и, конечно же, в полиции и на следствии часто органы склонны не доверять показаниям ребенка или взрослого, у которого в диагнозе «психическое расстройство», что неизбежно приводит к обесцениванию показаний и отказам в возбуждении уголовных дел.
При проведении допроса, очной ставки, опознания и проверки показаний с участием несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, не достигшего возраста 16 лет либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии, участие педагога или психолога обязательно. Если это именно сексуализированные составы преступления (ст. 131 – 135 УК РФ), то участие психолога обязательно (см. ч. 4 ст. 191 УК РФ). А в случае, если несовершеннолетний уже достиг возраста 16 лет, то педагог или психолог приглашается по усмотрению следователя (ч. 1 ст. 191 УПК РФ). Но родитель потерпевшего или потерпевший всегда имеют право ходатайствовать о присутствии психолога, и лучше такое ходатайство заявлять письменно.
Редко во время следствия и судебного процесса можно встретить уважительное отношение к травме потерпевшей, могу вспомнить один пример. Это был прокурор в судебном процессе по делу о совершении отчимом насильственных действий сексуального характера по отношению к своей падчерице. Насилие продолжалось с 8-летнего возраста и до 16 лет. И когда в суде допрашивали девочку, я была поражена, насколько тактичен прокурор в своих вопросах, насколько он правильно «ведет нить» допроса и помогает потерпевшей с этим справиться. Для нее он давался очень тяжело. Особенно рассказывать подробности насилия. Прокурор создавал для потерпевшей комфортную для нее обстановку, интересовался ее состояние здоровья, помогал подбирать слова и выбирать обозначения трудно проговариваемых слов (например, к словам «половой орган», «влагалище»). Чувствовалась его осторожность в допросе и желание свести травматизацию ребенка до минимума. Я была в восторге. Но такие случаи единичные, и, к сожалению, с грустью приходится наблюдать иной подход при расследовании такого рода преступлений.
Дело на сопровождении Анастасии
Надя, 15 лет
Осенью 2018 года 49-летний Роман изнасиловал в машине дочку своей знакомой. Пятнадцатилетняя Надя переживала развод родителей, неразделенную любовь в школе, а позже и смерть отца. После первого изнасилования Роман активно переписывался с девочкой, пытаясь изображать заботу и участие, снова назначил ей встречу и вступил с ней в половую связь. Однажды мать Нади увидела ее переписку с Романом, узнала о том, как все происходило и вместе с адвокатом Анастасией Тюняевой они обратились в Люберецкий следственный отдел Московской области в связи с изнасилованием ребенка. В декабре 2019 года было возбуждено уголовное дело в отношении Романа по двум уголовным статьям об изнаисловании.(п. а ч. 3 ст. 131, п. а ч. 3 ст. 132 УК РФ).
В ходе расследования потерпевшую многократно допрашивали, ее показания проверялись на месте совершения преступления, вместе с сотрудниками подразделения по делам несовершеннолетних она проходила осмотр у гинеколога.
Перед прениями сторон в судебном процессе судья принял решение о возвращении дела прокурору на дополнительное расследование в связи с наличием в деле дополнительного состава преступления — половое сношение с лицом, не достигшим 16 лет. Суд посчитал, что вступление Романа с Надей в половую связь после первого изнасилования — подлежит дополнительной квалификации по ст. 134 УК РФ, так как отсутствовал факт применения насилия. Однако Надя сообщала, что она вступала в половой контакт , потому что Роман грозился распространить фото их полового сношения в машине, на съемку которых Надя не давала разрешения.
Сторона обвинения, потерпевших и подсудимый обжаловали это постановление. Московский областной суд отменил постановление суда и направил дело на новое рассмотрение в Люберецкий городской суд. Недавно состоялось первое заседание по делу. Следующее заседание состоится в середине мая.
Я бы сказала, что поведению пострадавшей уделяется особое внимание (в том числе на предмет определения ее беспомощного состояния). Например, могла ли потерпевшая в принципе оказывать какое-либо сопротивление в силу своего психического или физического состояния, физических недостатков, бессознательного состояния, возраста. Сейчас уже более-менее как-то начали принимать тот факт, что реакцией на насилие могут быть не только сопротивление и крики. Потерпевший также может замереть, потерять сознание, встать в ступор и не смочь произнести ни слова. Так реагирует на стресс наш мозг. И, соответственно, все тело. Вроде бы очевидные природные истины, но часто и этого недостаточно. И приходится постоянно проговаривать (больше это встречается в случаях, когда пострадавшие от насилия дети 14 лет и старше), почему ты не пытался вырваться, либо не пытался открыть дверь машины и выбежать, либо просто хотя бы позвать на помощь. Не все сотрудники готовы думать о том, почему именно так среагировала пострадавшая. Гораздо легче обвинить ее в том, что не сопротивлялась — значит, хотела, а значит, «возможно и врешь». Потерпевшим как правило очень тяжело узнавать, что дело расследоваться не будет. Такая информация часто приравнивается к безысходности и отсутствия какой-либо помощи, защиты и существования справедливости в целом. Это всегда больно принимать и верить в это. Особенно пройдя большой путь во время следственных действий и пережив дополнительный травматичный опыт. Потерпевшие не хотят в это верить и верить в то, что насилие останется безнаказанным. На мой взгляд, чтобы минимизировать повторную травматизацию потерпевшего, нужно :
- Заручиться помощью адвоката/юриста (желательно, работающего именно с делами о насилии в отношении детей) или просить его назначить следователя в порядке ч. 2.1 ст. 45 УПК РФ (если ребенку менее 16 лет и преступление совершено против половой неприкосновенности несовершеннолетнего, то расходы на адвоката компенсируются за счет средств федерального бюджета). Адвокат поможет минимизировать травматизацию ребенка при прохождении следственных действий, собрать и грамотно зафиксировать и представить следствию доказательную базу. Обратиться за бесплатной юридической помощью в ситуации пережитого насилия можно заполнив заявку на сайте организации «Консорциум женских неправительственных организаций» https://wcons.net; благотворительного фонда «Юристы помогают детям» https://pravohelp.ru
- Найти хорошего психолога как для реабилитации потерпевшего после пережитого насилия, так и для работы на самом следствии и в суде. Пострадавшие всегда могут обратиться анонимно за психологической помощью по телефону горячей линии РОО «Независимый благотворительный центр помощи пережившим сексуализированное насилие “ Сестры”» (8 499 901 0201) по будням с 10 до 20.
- Обеспечить ребенку максимально безопасную обстановку при проведении следственных действий. Идеально, если адвокат будет работать с психологом совместно. Тогда они смогут психологически подготовить ребенка к следственным действиям и помочь принять ситуацию пережитого насилия и не стесняться говорить о нем.
Исходя из собственной практики, могу с уверенностью сказать, что соблюдение этих правил минимизирует риск получения травматизации потерпевших и поможет пройти через все следственные действия максимально безболезненно.
* В профессиональном кругу специалистов, оказывающих помощь пострадавшим от насильственных посягательств на половую неприкосновенность, было принято решение отказаться от термина «сексуальное насилие» и использовать термин «сексуализированное насилие». Насилие не должно быть «сексуальным», то есть приятным или привлекательным. Термин «сексуализированное насилие» подчеркивает, что затронута личная граница тела человека. Фокус смещается непосредственно на насилие и говорит о том, какой был нанесён ущерб (физический и психологический).