«Вскрылся нарыв»: почему в 2019 году в России активизировалась дискуссия о домашнем насилии?

В России около 40% тяжких насильственных преступлений совершаются в семье, и при этом Россия — одна из последних стран в Европе и СНГ, где нет закона о профилактике домашнего насилия. В 2016 году Госдума отклонила проект такого закона уже в первом чтении.

Затем, в 2017 году, побои в отношении родственников, совершенные впервые, перевели из разряда уголовных преступлений в административные правонарушения. В итоге побои в семье чаще всего наказываются штрафом (например, в 5 тысяч рублей) или административным арестом до 15 суток.

Декриминализации добилась сенатор Елена Мизулина. Она активно продвигала идею о том, что уголовное преследование за избиение членов семьи является проявлением «ювенальной юстиции» (термин, который сама Мизулина и ее сторонники используют исключительно в негативном смысле, как бесцеремонное и беспочвенное вмешательство государства в семейные дела).

Критика поступила и от главы МВД Владимира Колокольцева, который отметил, что обвиняемых в домашнем насилии чаще не арестовывают, а штрафуют. А штрафы не являются серьезным сдерживающим фактором для насильников и только накладывают на семьи дополнительную финансовую нагрузку.

«Люди, склонные к применению насилия, восприняли декриминализацию как приказ: бить можно», — отмечает в интервью RFI адвокат Московской коллегии адвокатов, участник проектов «Насилию.нет» и «Нет домашнему насилию» Алексей Паршин. Он защищает интересы одной из сестер Хачатурян — Ангелины — обвиняемых в убийстве отца.

Алексей Паршин подчеркивает: после декриминализации резко упал процент преступлений за побои, но почти в пять раз вырос процент административных правонарушений в этой же сфере. По его словам, насильников чаще стали привлекать по административным делам, но само число таких правонарушений увеличилось в несколько раз.

В докладе Росстата от 2011 года говорится, что каждая пятая женщина сообщала о случаях физического насилия в семье. «Российская газета» в 2012 году писала, что ежегодно в России больше 10 тысяч женщин погибают от руки партнеров.

По данным МВД, за первые девять месяцев 2019 года в России в отношении женщин совершили более 15 тысяч преступлений в сфере семейно-бытовых отношений. Но правозащитники уверены, что статистика МВД не отражает реальную картину. Центр по борьбе с домашним насилием «Анна» отмечает, что 70–90% женщин, страдающих от домашнего насилия, не обращаются в полицию. А обратившиеся часто забирают заявления.

Как повлияли на дискуссию резонансные дела?

Руководительница проекта «Насилию.нет» Анна Ривина в интервью RFI отмечает, что интерес общества и СМИ к теме домашнего насилия вырос после декриминализации побоев. «Стали появляться громкие случаи, которые все время, как в забор, упираются в то, что не работает система. Это дело Маргариты Грачевой (которой муж отрубил кисти рук — RFI), это сестры Хачатурян и много других случаев, которые стали более или менее известны. Эти кейсы говорят о том, что на уровне государства система не справляется. Полицейские, суды, органы опеки, учителя, общество в целом не хочет эту проблему замечать, и из-за этого насилие происходит. И сейчас происходит как раз то самое изменение общества по узнаванию, по признанию этой проблемы», — говорит Анна Ривина.

Наблюдатели соглашаются, что активизации дискуссии о домашнем насилии способствовали резонансные дела, обсуждавшиеся в том числе на федеральных российских телеканалах. «Такие случаи были всегда, — замечает одна из авторов законопроекта против домашнего насилия, адвокат Мари Давтян, защищающая интересы Маргариты Грачевой. — Но раньше они не вызывали такого общественного резонанса. Я помню, как лет пять-семь назад журналисты говорили: „Это бытовуха, нам про это писать не интересно“. Сегодня совершенно другой подход».

В 2019 году стало известно и о россиянках-жертвах домашнего насилия, дошедших до ЕСПЧ. Прецедентным стало дело Валерии Володиной из Ульяновская, которая регулярно подвергалась побоям и похищениям со стороны сожителя и не получила должной защиты в российской полиции и системе юстиции. В июле ЕСПЧ обязал Россию выплатить Володиной 20 тысяч евро и оплатить судебные издержки.

В постановлении Европейского суда по правам человека подчеркивается, что семейное насилие — «серьезная и масштабная» проблема для России, где «до сих пор не принято законодательство» для борьбы с ним. Российский Минюст ответил ЕСПЧ, что масштабы проблемы домашнего насилия в России «достаточно преувеличены», а действующих законов достаточно для защиты жертв.

«Людям, которые находятся у власти, абсолютно безразлична проблема домашнего насилия, — говорит Анна Ривина. — Они не считают это важным. Но сейчас есть неслабое международное давление. Это и решение ЕСПЧ, и решение профильного комитета ООН, это опять же те случаи насилия в семье, которые облетели все ведущие международные СМИ. То есть они понимают, что нельзя прятать голову в песок, и какой-то ответ должен быть».

Однако Анна Ривина полагает, что власти не заинтересованы в эффективно работающем механизме: «Государство имеет монополию на силу и не хочет ее терять. Если государство скажет, что люди имеют право сопротивляться насилию в семье, получится, что они имеют право и моральную готовность сопротивляться другим видам насилия: полицейскому, судейскому, тому же избирательному насилию, которое есть в России».

Меняется ли общественное сознание?

Ряд экспертов отмечают, что российское общество в этом смысле прогрессивнее властей. Недавний опрос государственного ВЦИОМа показал, что 70% россиян — за принятие закона, который бы защищал жертв семейно-бытового насилия. Только 7% респондентов считают, что такой закон не нужен. «Общество у нас (в отличие от государства) достаточно прогрессивное, особенно если брать крупные города. Между прочим, еще до движения #metoo в русскоговорящем сегменте интернета было #янебоюсьсказать, которое началось в Украине и продолжилось в России», — напоминает Мари Давтян.

«Государство очень отстает как от СМИ, так и от общества как такового, — соглашается юрист, одна из авторов законопроекта против домашнего насилия Алена Попова. — Абсолютно ложная тема, что наше общество разъединено, что человек человеку враг, всем на все наплевать. Это ложь. Общество очень остро реагирует, и это видно по реакции на закон на тему насилия. Очень многие начинают осознавать, что (насилие) — это не нормально. Сами люди, пережившие насилие, создают во всех регионах, где не убежищ или убежища труднодоступны, свои убежища, сети взаимопомощи. Сами жертвы говорят об этом. Маргарита Грачева написала в этом году книгу „Счастлива без рук“, ездит по регионам, рассказывает, насколько важно на ранней стадии уходить от агрессора, бороться с насилием. Психологи стали говорить: давайте работать с агрессорами, давайте снижать уровень агрессии в обществе».

На сайте проекта «Насилию.нет» есть «карта помощи» с адресами российских кризисных центров. Глава проекта «Насилию.нет» Анна Ривина отмечает, что российская государственная система в этом смысле малоэффективна. Для сравнения она приводит в пример Швецию: «В Швеции на 10-миллионную страну 200 кризисных центров. В Москве, где живут более 15 миллионов человек, один кризисный центр, который заполнен наполовину. О нем не знают те, кому он нужен, и туда сложно попасть в силу бюрократической процедуры». В сентябре 2019 года проект «Насилию.нет» сам открыл в Москве пространство, где пострадавшие могут получить помощь психологов и юристов.

Что касается полиции, она не имеет инструментов для эффективной работы с такой категорией дел, отмечают эксперты. С судами ситуация еще плачевнее. «Несмотря на то, что в полиции есть очень много глубинных проблем на низовом уровне, все чаще я встречаю полицейских, которые понимают проблему и готовы работать, — говорит Мари Давтян. — Полиция потихоньку, но все же двигается вперед, сотрудники кризисных центров двигаются 100% вперед, а суды закрыты, суды практически никогда не участвуют в общественной дискуссии, тренингах, они реально очень сильно отстают в понимании этой темы».

Кто выступает против закона и какие у них аргументы?

Ультраконсерваторы и поборники «традиционных ценностей» заявляют, что закон против домашнего насилия — это, с одной стороны, угроза институту семьи, а с другой стороны, он открывает поле для различных манипуляций (мол, сказал обидное слово или не купил подарок — тебе вменяют психологическое или экономическое насилие, выдают охранный ордер и выселяют из квартиры). Сторонники закона объясняют: это мифы, которые культивируют их оппоненты, и подчеркивают, что ничего подобного не предполагается; а что касается института семьи, то он только укрепится, если будет принят закон о профилактике насилия.

Против закона о домашнем насилии официально выступила Русская православная церковь. «В силу неопределенности норм законопроекта практически любое нормальное человеческое действие может быть признано „семейно-бытовым насилием“, любой совершеннолетний человек может быть произвольно объявлен „нарушителем“ и подвергнуться „мерам профилактики“ имеющим откровенно репрессивный характер», — опасаются в церкви. Патриаршая комиссия по делам семьи сочла, что закон имеет «явную антисемейную направленность» и по сути вводит «наказание за семейную жизнь». «Наш народ убеждают, что российская семья — это просто мрачный застенок и пыточная камера для женщин и детей», — заявляют в РПЦ и обвиняют сторонников закона в использовании ложной статистики.

В конце декабря в нескольких российских городах православные, патриотические и родительские организации устроили молитвенные стояния «За семью». Месяц назад в московском парке «Сокольники» прошел митинг против закона о профилактике домашнего насилия, организованный движением «Сорок сороков». На него вышли около 200 человек.

«За те 20 лет с начала 2000-х, когда государство пестовало ультраконсервативных фундаменталистов, оно взрастило агрессивное меньшинство, которому дается слово на различных публичных мероприятиях большие медийные площадки», — говорит Алена Попова. По словам наблюдателей, ярые противники закона — в абсолютном меньшинстве, но заметны в общественном пространстве исключительно за счет своей шумности и агрессивности. Депутат Госдумы Оксана Пушкина и другие разработчики законопроекта уже обратились в силовые структуры из-за угроз, которые они получают в интернете.

Как идет обсуждение законопроекта?

29 ноября Совет Федерации опубликовал базовую версию законопроекта для общественного обсуждения. Он в частности предполагает защитные предписания, призванные оградить жертву от агрессора. За две недели поступило более 11 тысяч комментариев. Обнародованную версию резко раскритиковали его инициаторы.

Юрист Алена Попова отмечает, что обозначенная цель законопроекта — «сохранять семью» и «содействовать примирению сторон», а не защищать жертв насилия.

Есть и другой момент: из-под действия закона выведены различные виды физического насилия. Законопроект определяет семейно-бытовое насилие как деяние, «не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления». Это, например, те же побои. Выходит, эта версия «полностью исключает из-под защиты и профилактики жертв физического насилия», — объясняет Алена Попова. Кроме того, в законопроекте не прописано преследование как одна из самых частых форм насилия.

19 декабря законопроект против семейно-бытового насилия впервые прокомментировал президент России Владимир Путин. Он заявил на пресс-конференции, что действующее законодательство уже предусматривает наказание за такие правонарушения, а отношение к законопроекту у него «смешанное». Путин еще призвал к спокойному обсуждению законопроекта.

«Многие годы эту проблему предпочитали замалчивать и не замечать. Сейчас о ней начали говорить открыто. Эту проблему признают, в том числе и наши законодательные органы: и в Госдуме, и в Совете Федерации. Даже то, что идет сопротивление консервативно настроенных групп и непринятие изменения законодательства, говорит о том, что есть некая ломка в обществе, что эта проблема назрела. Это как нарыв, который вскрылся и обнажил рану», — говорит адвокат Алексей Паршин.

В Совете Федерации обещали проанализировать все предложения по корректировке законопроекта и передать их на рассмотрение рабочей группе. Председатель верхней палаты российского парламента Валентина Матвиенко рассказала, что после публикации законопроекта Совет Федерации столкнулся с организованной кампанией, когда отправлялись одинаковые негативные отзывы. Вместе с тем она подтвердила, что закон о профилактике домашнего насилия не будет направлен на деяния, уже подпадающие под уголовный или административный кодекс, потому что действующих мер «достаточно».