fbpx

Правозащитник Сергей Надтока о мире без насилия

Центр защиты пострадавших от домашнего насилия работает на территории всей страны и состоит из четырех отделений. На юге России Центр работает с заявителями из Южного, Северо-Кавказского и Приволжского Федерального округа. С декабря 2019 года это направление возглавил юрист Сергей Надтока. Мы поговорили с ним о том, как он пришел в правозащитную деятельность, о о его участии в миротворческой миссии ООН в Косово, работе в ОНК и ответственном отцовстве. 

  • Как вы считаете, общество на юге России готово признавать домашнее насилие большой проблемой, с которой нужно что-то делать? 

Я считаю, что общество в целом готово признавать эту проблему, если не брать в расчет отдельные группы, где сохраняются сугубо патриархальные взгляды на мироустройство, как например в кавказских республиках. Негативно влияют на адекватное обсуждение проблемы псевдоправославные сообщества и псевдо-СМИ, которые плодят фейки об НКО, занимающихся защитой пострадавших от домашнего насилия и о законопроекте о профилактике домашнего насилия. Но то что это правовая и общественная проблема – понимает все большее количество людей.

  • Вы долго служили в правоохранительных органах. Как из правоохранителей вы пришли к правозащитной деятельности? Сегодня это вообще почти взаимоисключающие понятия.

Я учился в школе милиции, работал следователем и решил продолжить учебу в адъюнктуре (прим., аналог аспирантуры в высших военно-учебных заведениях и научно-исследовательских учреждениях Вооружённых Сил РФ, а также некоторых правоохранительных органов). В 1999 году я защитил диссертацию “Виктимологические аспекты профилактики насильственных преступлений”. Долгое время преподавал в институте МВД с небольшими перерывами на миротворческие миссии. В 2012 году я был вынужден уйти из органов, честно говоря, меня, скорее, выжили. Позже мне предложили работать в ГУФСИН России по Ростовской области в управлении собственной безопасности.Там я проработала два года. Это был очень интересный период и я много нового узнал, увидел изнутри систему наших тюремных органов. По роду службы я общался с нашими правозащитниками, в том числе из общественных наблюдательных комиссия. Правоохранительная система  в России правозащитников воспринимает как врагов. Не исключением была и система нашего ФСИН. Я не считал это правильным и со временем мы смогли наладить диалог между ГУФСИН области и ОНК. Например, члены комиссии смогли нормально проверять колонии. В 2015 году я вышел на пенсию, ездил по разным регионам страны. В 2016 году как раз формировался новый состав ОНК и я подал документы. Меня утвердили в четвертый состав комиссии. 

  • Чем конкретно вы занимались в ОНК? 

Я был ответственным секретарем ОНК области, руководителем комиссии по этике. Мы смотрели, чтобы члены ОНК не нарушали кодекс этики и сами не совершали правонарушений. Есть такие случаи, когда члены ОНК пытаются брать деньги с родственников заключенных, проносить запрещенные предметы. 

  • Какие нарушения прав заключенных вы выявили?

Во время моей деятельности мы выезжали и смотрели за тем, как соблюдается процедура УДО. Потому что это очень коррупционная часть деятельности ФСИН. Людей, которые заслужили УДО не отпускают. У многих осужденных был “круг обреченности”, из-за того, что они не могли выйти, не заплатив определенную сумму. Это зависело от статьи, по которой сидит человек, но в основном речь шла о 100 тысячах рублей за год. И эта сумма распространялась между сотрудниками колонии, прокурором и судьей. Мы присутствовали на судебных заседаниях, которые проходили в колонии, задавали вопросы неудобные, писали это в наших заключениях. На все заседания мы конечно не могли попадать, но считаю, что немного сдвинули систему с мертвой точки. В рамках работы ОНК мы следили за освобождением от отбывания наказания по болезни.

  • В 2019 году закончились полномочия четвертого состава ОНК Ростовской области. Почему вы не пошли в следующий состав? 

Я подавал документы, но мне пришел официальный ответ по почте, что я, якобы, не прислал все необходимые документы. На самом деле как мне стало известно потом, их просто выкинули из дела. Похожие случаи были не только у нас, но и в целом по стране. 

ОНК часто становятся «карманными» или у них происходит сращивание интересов с сотрудниками, которые сами нарушают права человека. Многие идут в ОНК, чтобы стать ближе к руководству. Что и произошло в нынешнем составе ОНК – по надуманным причинам многие у кого был положительный опыт работы не вошли в новый состав.

  • В чем на ваш взгляд гендерные отличия отбывания наказания мужчиной и женщиной? 

У нас есть одна женская колония в Ростовской области.Там отбывают срок женщины-рецидивистки. У нас она считается самой лучшей. В ней гораздо чище чем в мужских колониях и очень большой производственный цикл, многие заняты работой, шьют. Зарплата там выше чем в мужских колониях. Конечно, многое зависит от руководства колонии. Но оттуда практически не поступало жалоб. В колонии было много женщин, которые попали в колонию за преступления совершенные в состоянии необходимой самообороны. Правоприменительная практика очень нехорошая по этой статье (ст.37 УК РФ) и никто не хочет разбираться и вникать во все обстоятельства дела и женщины сидят в колонии за то, что убили своих сожителей при обстоятельствах, когда им угрожали или их пытались убить. 

  • Вы думаете  дальше заниматься защитой прав заключенных?

Чтобы не было никакого насилия, нужно работать и с осужденными и с сотрудниками. Потому что права некоторых сотрудников тоже нарушаются. Сильна профессиональная деформация. Я бы хотел  войти в общественный совет при ГУФСИН России по Ростовской области. Но сейчас меня там не хотят видеть, так как в нем сидят люди удобные, которые ничего поперек говорить не будут. 

  • С июля 2001 года по февраль 2003 года и с мая 2004 года по май 2005 года вы участвовали в миротворческой миссии ООН в Косово в составе российского полицейского контингента. 

Наше МВД издавна участвует в миротворческих миссиях. В 1996 году  меня пригласили поехать в миротворческую миссию в Боснию, но я решил еще поучиться. Когда развернулся конфликт в Косово я согласился поехать и успешно сдал экзамены.

  • Что вы там делали? Защищали гражданское население?

Местная полиция Косово была полностью расформирована. Международная полицейская миссия насчитывает три этапа. Полицейские входят, чтобы помочь наладить работу институтов власти, в том числе выборов и участвовать в раскрытии преступлений. Потом производится новый набор полицейских и члены миссии занимаются их обучением. А последний этап – это мониторинг. Мы наблюдали, как работают новые кадры. Мы много куда въезжали, например, ловили контрабандистов на границах Албании и Черногории. 

  • Не было конфликтов с представителями других стран?

У нас были тесные связи с сотрудниками полиции из разных государств. Там были представители 53 стран. Работа в ООН очень быстро выдавливает тех людей, которые нехорошо действуют по отношению к другим. Проявляют расизм, гендерную дискриминацию. Были случаи и харассмента, но на них сразу была жесткая реакция и человек отправлялся обратно домой. Я тогда для себя определил, что еще одна из наших миссий – показывать, что в России есть профессиональные и хорошие люди. 

  • Вы преподавали криминологию и уголовно-исполнительное право в Ростовском юридическом институте МВД России, сейчас преподаете в Ростовском филиале Российской таможенной академии. Как меняется отношение к праву как к регулятору общественных отношений?

Эта проблема той системы, которая складывается в органах. Ребятам, когда они приходят в органы, говорят: «забудьте чему вас там учили». Давно начала складываться своя практика, идущая вразрез с правом. Есть надежда на молодежь, которая идет в органы с целью помочь гражданам и государству. Чтобы был порядок, а люди чувствовали себя защищенными. Но пока этого нет. Государство и высшие органы власти должны прислушиваться к мнению общественности и правозащитников. Важную роль сыграли бы общественные советы, но сейчас во многих регионах это просто ширма, фикция. Набирают странных людей в них. Изначально — идея общественных советов при различных государственных учреждениях это хорошо, но у нас зачастую это просто фикция.

  • Как вы пришли к пониманию проблемы домашнего насилия?

В составе ОНК мы познакомились с Еленой Анатольевной Золотиловой, которая более 20 лет занимается на юге России этой проблемой. Вместе мы ездили в школы и рассказывали детям как надо себя вести чтобы не попасть в тюрьму, соблюдать законы… Она много рассказывала о своем опыте и я все больше понимал, насколько это важное направление – в правовом плане в первую очередь.

  • Какого характера обращения поступали к вам за последнее время?

Чаще всего женщины обращаются в связи с проблемными разводами, определением места жительства ребенка или когда подвергаются побоям. Случаев насилия также достаточно много.Сейчас у нас есть дело, где сам агрессор обратился в полицию, якобы их общего ребёнка избивала жена. Хотя ситуация иная – женщину много лет избивает муж, у них трое детей, при этом мужчина настроил старшего сына против нее. Обращений у нас вообще стало намного больше за последний месяц. Последствия самоизоляции дают о себе знать.

Какой метод работы с мужчинами вы считаете эффективным при агрессивном и насильственном поведении? Есть ли способы помочь остановиться?

Человеку нужно объяснять с юридической точки зрения его перспективы, что с ним будет. В том числе, какое отношение к нему будет в исправительном учреждении, когда все узнают, что он избивал женщин и детей. У нас работу с мужчинами ведут только некоторые организации, но и мужчины не готовы чаще к ним обращаться. С ними вообще сложно общаться пока их не привлекли к ответственности. Многие думают, что им ничего за это не будет. Отсутствие Закона о противодействии домашнему насилию и правоприменительная практика убеждают их в этом.

  • Какое ваше личное представление о современном родительстве и отцовстве?

У меня двое детей – старший сын (14 лет) от первого брака (который живёт со мной) и дочка трех с половиной лет. Родительство – это когда есть равные права у всех. Мы с супругой вместе решаем, что нам покупать, куда нам поехать на отдых. Вместе с сыном мы тоже обсуждаем все вопросы на равных. Я считаю, что должна быть равная нагрузка на мужчин и женщин в вопросе воспитания и равные права. И мужчина должен помогать женщине. У меня жена работает. Я преподаю – сейчас онлайн. Ребенок со мной находится все время и это нелегко. Нужно уважать друг-друга в браке и быть готовым проходить вместе многие проблемы.

«Центр защиты пострадавших от домашнего насилия»  оказывает  юридическую  помощь населению на всей территории России. Обратиться за помощью можно тут. Проект реализуется с  использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

Беседовала Софья Русова

Фото: из личного архива Сергея Надтоки

 

Поделиться:

Share on twitter
Share on vk
Share on odnoklassniki
Share on telegram
Share on whatsapp
Подписаться Закрыть
Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая использовать этот сайт, вы соглашаетесь с использованием cookie-файлов.
Принять